Полежав некоторое время неподвижно, Игорь поднялся и принялся размеренно, не спеша, одеваться. На жену князь больше не злился. Он полностью успокоился и, более того, изрядно насладился свершившейся расправой – Ольгина дерзость была сполна наказана и укрощена.

Одевшись, князь присел на край ложа. Ольга лежала на менее всего пострадавшем от избиения боку, обхватив руками притянутые к груди колени и укрывшись волосами. Он отвёл с её лица волосы и осмотрел рану на виске.

– Больно тебе, прекраса моя. Ну, да ты сама виновата, – заключил супруг. – Лекаря к тебе пришлю завтра. Сегодня уж потерпи, – поднялся и ушёл прочь.

Едва вышел князь, в ложницу вбежала перепуганная Любава.

– Княгинюшка, милая, что же это, – запричитала она.

– Принеси тряпиц чистых, воды и вина, – пробормотала Ольга.

Спустя время Любава промыла Ольге раны, перевязала голову и спину и помогла надеть ночную сорочицу.

– Лекаря тебе надобно, княгинюшка.

– Завтра лекарь придёт. Разбуди меня пораньше, если вдруг усну…

– Хочешь, побуду с тобой, госпожа?

– В светлице ляг. Позову, если что…

Наутро в углу рта запёкся кровоподтёк, нижняя губа распухла. На виске до глаза налился синяк, заплыло веко. Болело ушибленное плечо, саднили раны на спине, и всё тело ныло.

Ольга с трудом умылась, Любава расчесала и убрала ей волосы, принесла снедей. Есть совсем не хотелось.

Пришёл лекарь – муж средних лет, черноволосый, сухощавый, коротко стриженый.

– Здрава будь, княгиня. Позволь, осмотрю тебя.

– И тебе здравствовать. Как зовут тебя?

– Евтихий.

– Ты грек?

– Да.

Лекарь снял повязки, осмотрел висок, велел Ольге поводить глазами, следуя взглядом за движением его руки, потрогал жилку на запястье. Пощупал плечо. Протёр раны вином и нанёс какие-то мази.

– Вывиха нет в плече, раны не глубокие. Заживляющую мазь я тебе оставлю. Пусть трижды в день прислужницы смазывают твои раны на спине и прикрывают тряпицами. Чтобы уменьшить боль, пей молоко, прокипячённое с маковым зерном. К вечеру боль стихнет. На ночь выпей успокоительный отвар из кошачьего корня. Сегодня я сам сделаю и принесу тебе. Прислужнице твоей объясню, как заваривать. Тело у тебя молодое, крепкое – скоро поправишься.

– Эвхаристо, иатрос35, – произнесла Ольга по-гречески.

– Ты знаешь ромейский язык? – удивился лекарь.

– Олигос лексис36.

– Ти эпатэс? То эписа о архонтас?37

– Нэ38, – подумав, ответила Ольга.

– Халепос архонт39.

– Халепос? Не знаю этого слова.

– Анимерос, какос40.

– Понятно, – ответила Ольга, не соглашаясь, но и не отрицая.

– Я снова приду сегодня, не прощаюсь, княгиня.

– Евтихий, когда архонт еросити пери эму41, – с трудом подбирая слова, произнесла Ольга. – Прошу, ипе – ди ме перипатин42.

– Са лего, архонтисса. Игияне43.

Когда вечером лекарь принёс ей успокоительное питьё и мазь для лечения синяка на виске, он вновь обратился к Ольге по-гречески:

– Ин син то архонти. Ипон ун авто, ори ди анапсихин, ипнон кэ то прос тон аера ексо диатривин диа тин тис психис кэ ту соматос игиан су инэ44.

– Дисхерис45, – Ольга покачала головой. – Не понимаю тебя.

– Я выполнил твою просьбу.

– Эвхаристо, Евтихий. А где ты живёшь? Здесь, в хоромах? Я ни разу не видела тебя ранее.

– Нет, не в хоромах, но недалеко от них. На Хоревице у меня небольшой дом, где я живу и принимаю больных. В терем прихожу по велению князя.

– Как ты попал в Киев?

– О, это долгий сказ. Не для нынешнего посещения, – уклонился от ответа грек.

– Судя по тому, как ясно ты изъясняешься на языке славян, ты давно живёшь в наших землях. Скажи, есть ли у тебя какие-нибудь простые книги на твоём языке? Я бы хотела учиться греческой молви и дальше.