– Не пойду туда, где мне места нет. Здесь почивать буду.

– Обиделась никак? – князь усмехнулся. – С чего бы? Я велел всегда раньше меня в ложнице быть и ожидать? Велел. Ты ожидала нынче? Нет. Ты уговор нарушила? Нарушила. Коли жена мужа не ждёт, приходится другую жену себе брать. Верно?

– Виновата я, признаю. Повеление твоё не выполнила. Ты наказал, – Ольгин голос зазвенел и разнёсся по покоям. – Но спать после чернавкиных утех не лягу! Вели постель перестелить, тогда приду.

– Условия рядить надумала, дерзить? Зря!

– В чём же дерзость моя? Что на грязном спать не хочу? Тебе чернавками свою постель греть привычно, а я брезгую!

– Что?! Забыла, с кем говоришь?! – прорычал князь. – Забыла, что молчать должна?!

– Ты же сам меня нынче спрашиваешь, вот и отвечаю.

– А сейчас молчать велю! Слышала! Молчать! – заорал он и швырнул свой кубок в её сторону.

Правды ради, не совсем в неё, а в стену. Ольга замерла, вцепившись в край лавки.

– Коли такая смелая и разговорчивая, вечерять впредь в своих светлицах станешь и ночевать одна! Мне супруга послушная нужна, а не дерзкая. Если не поняла ещё, – с этими словами князь удалился прочь из её покоев.

Утром Ольга вызвала Граничара и сообщила, что не желает более видеть чернавку Нежку в княжеских хоромах. От новой челядинки Ольга отказалась.

Позднее Любава сокрушалась, что княгиня не пожелала выпороть коварную соблазнительницу и сообщила Ольге, что князь уехал из терема. Взял ближайшую дружину – Асмуда, ещё каких-то воевод нарочитых, человек десять.

– В Печерск на ловы отправились, – сообщила челядинка, расчёсывая вечером Ольге волосы.

– Откуда тебе только ведомо-то всё?

– Суженый мой гриднем служит в дружине. Он рассказал.

– Так ты что же, замуж собралась?

– Ежели отпустишь, госпожа, – засмущалась Любава.

Пару дней князя не было, а затем ближайшая дружина спешно вернулась.

– Послов ждут издалече, с самого Греческого моря, от касогов33 каких-то, – просветила Ольгу всезнающая Любава. – Граничар роспись пировальную составляет, на поварне думают, чем гостей удивлять.

– От касогов? – удивилась Ольга, вспоминая, что это за народ такой, но тщетно – о касогах моравские наставники не рассказывали.

– Да. Вроде дочку князя ихнего просватать за княжича Олега хотят. На днях уж пожалуют гости.

– С Греческого моря, – задумалась Ольга. – Там, где Таврия и хазары?

– Не ведаю, княгинюшка – не моего ума то дело, – вздохнула Любава. – Скоро сама всё узнаешь, верно. Надобно решить тебе, как на пир нарядишься. Облаченье тебе приготовить – вот то моя забота.

Пока в тереме ждали-встречали гостей – а опальную княгиню звать на приветственные встречи и не думали – Ольга совместно с Камыком и Искусеном решила съездить к Местяте. Перед отъездом батюшка сказал Ольге, что они с Камыком уже поглядели первые образцы камня и одобрили рукотворчество. Но плинфы было слишком мало, следовало оценить большие меры. Вот за этим Ольга с Искусеном и отправились на Подол. Местята не соврал – плинфы, уложенной в деревянные короба, было в избытке. Камык принялся вынимать камень, стучать по нему, испытывая на прочность, Ольга водила рукой по поверхности коробов, с удовольствием ощущая гладкость рукотворного камня, и любовалась тем, какова плинфа одинакова и по размеру и по цвету. Все остались довольны работой Местяты.

После Местяты заехали на мытницу, зашли к Адуну расспросить, кто из торгового люда не покинул Киев – нужны были покупатели добытого алатыря и излишков собранного в Высоком мёда. Мытник назвал несколько имён, но предупредил, что с каждым из них нужно говорить обстоятельно – торговаться по цене и количеству сбываемого.