– Но откуда ты знаешь, что он с черникой?

Оленёнок замерла и растерянно пробежалась взглядом по комнате. Она пыталась придумать ответ, Рута видела это по небольшой складке над правой бровью, которая всегда появлялась, когда девушка серьёзно задумывалась и хмурилась.

– Можешь даже не стараться, я вижу твои губы, сладкоежка. И если ты не хочешь, чтобы в этом доме больше никогда не было пирогов – ешь суп. И не пытайся меня обманывать.

Оленёнок недовольно промычала что-то и уткнулась в тарелку.

Рута не сердилась на неё, никогда не сердилась. Оленёнок могла быть наивной, капризной или упрямой, но её искренность и непосредственность сполна покрывали это. Она дулась иногда, но стоило новой идее захватить её сознание, как она забывала обо всех обидах.

После обеда оленёнок отпросилась погулять. Рута не без опаски отпускала её, но и держать взаперти не могла. Она любила бегать, а любые попытки ограничивать её приводили к разгрому в доме. Она исследовала всё вокруг: проверяла, вмещается ли в сундуки, изучала погреб, пересматривала книжные полки и шкафы и никогда не возвращала вещи на места.

Рута села в большое кресло и убрала со лба прилипшие пряди. Порой она думала о том, что было бы хорошо иметь помощницу, вместе они бы скорее справлялись с делами, да и в доме всегда была бы затоплена печь и готов обед. Но вместо этого у неё появилась оленёнок и забот стало только больше.

Впрочем, это её не расстраивало. В конце осени, когда лес уже не требовал так много внимания, у Руты появлялось свободное время. Обычно она плела корзины на продажу. Этому её научила жена бывшего лесника. Работа была долгой и кропотливой, но приносила доход и не давала заскучать.

В этом году Рута уже успела набрать ивовых прутьев, но с оленёнком никак не успевала добраться до них. Приближалась зима, а у оленёнка совсем не было тёплой одежды, и если жилет и пару рукавиц она легко могла связать сама, то достать сапоги было большой проблемой.

Рута умела снимать мерки, но не могла прийти к сапожнику с таким заказом. То, что она живёт одна, ни для кого не было секретом, и внезапная просьба могла вызвать волну слухов. Рута глубоко задумалась. Сейчас ей бы пригодилась помощь, но она не знала ни одного человека, которому могла бы доверить свою тайну.

Тёплое кресло уютно обнимало, за окном смеркалось, и ей всё труднее становилось следить за петлями на спицах. Она на мгновение прикрыла веки и очнулась уже от порыва холодного ветра. На пороге стояла оленёнок: щёки и кисти покраснели, а наспех сделанная коса растрепалась.

Оленёнок часто дышала и растирала замёрзшие ладони, но стоило ей заметить Руту, как она тут же направилась к ней и беззастенчиво устроилась на коленях.

– Ты почитаешь мне? – девушка с надеждой посмотрела на Руту.

– Нет, не сейчас.

– Ты сердишься?

– Я не могу на тебя сердиться, когда ты сидишь у меня на коленях, – Рута обняла её и коснулась губами макушки. – Но сейчас у меня есть дела, а ты можешь почитать и сама.

– Я не умею!

– Умеешь, – Рута осторожно столкнула оленёнка с колен и поднялась.

Прежде оленёнок действительно не умела читать, но Рута потратила не один час для того, чтобы медленно и не без ошибок, но всё-таки оленёнок смогла продираться сквозь строчки книг. Истории захватывали её, и Рута точно знала, что она не бросит начатую.

Оленёнок фыркнула и, взяв книгу, устроилась с ней в постели. Рута видела, как она морщит нос, хмурится и снова и снова вглядывается в страницу. От этого ей одновременно хотелось улыбаться, плакать и говорить что-то нежное. Всё внутри расцветало, и Рута могла бы сравнить это с влюблённостью, но даже тогда она не чувствовала себя так уютно. Будто она вернулась домой после долгой разлуки.