Временному комитету стало известно о том, какие приказы отдал царь генералу Иванову. Он считал своим долгом не допустить в столицу его войска, получившие приказ подавить революцию. Также нельзя было допустить, чтобы Николай II вернулся в Царское Село в окрестностях Петербурга, где жила семья государя и куда монарх уже направлялся, желая воссоединиться с женой и детьми.

В 3.20 Военная комиссия стала спешно брать под свой контроль все вокзалы Петрограда и все линии железной дороги, по которым шел поток людей и грузов, оружия, топлива и продовольствия, информации, слухов и политической агитации. Железная дорога была кровеносной системой новой власти.

Наступило двадцать восьмое февраля. День, как сказал Лев Троцкий, «восторгов, объятий, радостных слез». Солнце взошло уже над другим Петербургом.

Стрельба еще не совсем стихла. То там, то здесь еще раздавались отрывистые звуки выстрелов. Именно в этот последний день, в день поражения защитников старого режима, произошли жестокие погромы и другие бесчинства.

Последние форпосты прежней власти остались в здании Главного штаба, в Адмиралтействе, в огромном и великолепном Зимнем дворце, охраняемом сборищем пустоглазых статуй на крыше. В отеле «Астория» укрылись высокопоставленные военные со своими семьями, за их безопасность отвечали сохранившие верность солдаты. Когда на улицах стали собираться ликующие толпы, среди них прошел слух, что в отеле находятся снайперы. Первой реакцией толпы было замешательство. Потом бурная радость победителей сменилась на такую же буйную ярость. В толпе закричали, что кто-то стрелял из окон. Было ли это так на самом деле? Вскоре это было уже не важно, ничего уже нельзя было поделать – революционные солдаты начали палить по окнам и стенам отеля. В это время их товарищи ворвались в позолоченный вестибюль отеля и открыли там огонь, а верные прежнему режиму солдаты стали отстреливаться в ответ.

Перестрелка шла долго, это было впечатляющее и ужасное зрелище: шквал выстрелов, пули рикошетили от стен, взметая куски штукатурки и щепки, осколки позолоты; остро пахло порохом, на расшитых золотом мундирах проступала кровь. Когда дым наконец рассеялся, оказалось, что в перестрелке убито несколько десятков офицеров.

Военная комиссия взяла под свой контроль Центральную телефонную станцию, Главпочтамт и Центральный телеграф. Член Государственной думы большевик Александр Бубликов во главе отряда из пятидесяти солдат направился в Министерство транспорта. Он арестовал всех, кто там находился, включая бывшего министра путей сообщения Эдуарда Кригер-Войновского, и держал под арестом до тех пор, пока они не присягнули на верность Временному комитету Государственной думы. После этого Бубликов отправил телеграфом на все железнодорожные станции России сообщение о том, что произошла революция. Весть об этом разлетелась по проводам электрическими сигналами телеграфного шифра. В своем послании он призвал всех железнодорожников переходить на сторону революции с «удвоенной энергией».

На самом деле Временный комитет не располагал той властью, о которой рассказывал в своей телеграмме Бубликов. Его послание было насквозь театральным, и оно произвело мощное воздействие на аудиторию. Весть о революции распространяла и саму революцию, пусть и с запозданием на несколько дней долетев до самых дальних уголков обширной территории страны.

Самые маленькие группы и собрания активно строили планы на будущее страны. Латыши, финны, поляки и другие народности как на своей национальной территории, так и за ее пределами обсуждали новые формы политической структуры России. В Москве, втором после Петрограда по масштабам и значимости политическом и культурном центре страны, эти обсуждения велись особенно интенсивно. Революция, которая началась там позже, чем в столице, казалось, стремительно наверстывала упущенное. Объявленная накануне всеобщая забастовка, так практически и не начавшаяся в первый день, теперь охватила весь город. Рабочие врывались в полицейские участки, захватывали имевшееся там оружие и арестовывали офицеров полиции. Толпы восставших брали приступом тюрьмы и освобождали заключенных.