Существовали важные обстоятельства, способствовавшие приобретению политиком популярности у тех или иных слоев общества. Юлий Цезарь последовательно поддерживал законопроекты, направленные на перераспределение общественной земли между городскими бедняками и отставными солдатами, следуя по стопам Гракхов и других реформаторов. Он также боролся в сенате и судах за права жителей провинций. Еще больший для многих римлян резонанс имел вопрос о том, существуют ли ограничения для действий магистратов, когда сенат принимал senatus consultum ultimum. В 63 г. до н. э. Цезарь принимал участие в показательном процессе над человеком, обвинявшимся в убийстве заключенных, взятых под стражу во время волнений тридцать семь лет назад, в 100 г. до н. э.[54] Суть этого процесса состояла в том, чтобы сформулировать точки зрения по важным политическим вопросам. Он проводился в соответствии с архаической процедурой и завершился без вынесения приговора. Речь шла не о том, нужно ли убивать граждан, выступивших с оружием в руках против республики, а отрицается ли за такими людьми право на формальный процесс после того, как они сдались и более не представляли прямой угрозы для государства. Тот же самый вопрос поднимался при обсуждении судьбы катилинариев, и прежде чем год закончился, Цицерона стали обвинять в убийстве этих людей.[55]

Вряд ли Гай Октавий активно участвовал в обсуждении столь спорных тем. В первые месяцы 62 г. до н. э. еще не побежденное войско Катилины создавало угрозу продолжения войны. В конце концов его сторонники начали разбредаться, и восстание не приобрело больших масштабов. Армия, которой номинально командовал Гай Антоний, а фактически – один из его более опытных подчиненных,[56] вскоре загнала повстанцев в угол. Учитывая огромный перевес неприятеля в силах, дело повстанцев было проиграно. Тем не менее Катилина и несколько тысяч упрямцев двинулись в бой, предпочтя смерть в битве капитуляции и последующей казни (см. Саллюстий. Заговор Катилины. 60–61).

По всей видимости, самым животрепещущим вопросом в общественной жизни Рима на протяжении большей части 62 г. до н. э. являлось возвращение Помпея из его восточных походов. Митридат был мертв, война закончена, и хотя еще несколько месяцев потребовалось на урегулирование дел в провинциях и союзных царствах в тех краях, полководец и его легионы в конце концов двинулись домой. Никто не знал точно, что они сделают, когда вернутся. Кое-кто опасался, что Помпей станет вторым Суллой. Особенно была ненавистна мысль о человеке, который обладает огромным богатством, авторитетом и может захватить власть в государстве. Помпей однажды уже нарушил все правила политической игры, когда собрал «частную» армию во время гражданской войны и затем отказался распустить ее, так что сенаторам пришлось вручить ему законные полномочия и поручить борьбу с мятежниками, а не превращать его в одного из них. Он не занимал ни одной официальной должности вплоть до 1 января 70 г. до н. э., когда, наконец, стал консулом и одновременно сенатором в возрасте тридцати шести лет. В годы гражданской войны он заслужил прозвище «молодого мясника» (adulescentulus carnifex) за ту активность, которую проявил в расправах с видными нобилями. Позднее его обвиняли в том, что он похищал чужую славу, получая командование в тот момент, когда война была уже близка к завершению.[57]

Сенаторы самых различных взглядов – и такие как Красс, и такие так Катон – возмущались успехами Помпея, однако для большинства простых римлян он был великим героем. Юлий Цезарь с готовностью оказал поддержку законопроектам в его пользу, сохраняя при этом независимую политическую позицию. В начале 62 г. до н. э. он вступил в союз с одним плебейским трибуном, желавшим возвратить Помпея и его армию для борьбы с Катилиной и его войском. Оппозиция этому предложению оказалась весьма жесткой, и потому трибун почел за благо скрыться, а Цезаря на короткий срок даже лишили должности претора, пока тот принародно не покаялся.