Экипаж остановился, и Алан, тряхнув головой, сбросил с себя легкий саван воспоминаний. Расплатившись с заметно нервничающим извозчиком, мужчины подошли к узкому мосту, ведущему к высокой башне, со всех сторон окруженной темной водой. Дождь, моросящий с высоких небес, сменился крупными хлопьями мокрого, назойливого снега, быстро налипающего на одежду. Но Алан не замечал его, с нескрываемым презрением взирая на высокую башню, казавшуюся темнее самой ночи.

Едва трое мужчин успели подойти к мосту, как из темноты навстречу им вышли две фигуры, плотно закутанные в черные плащи. Они словно отделились от темных стен, появившись из ниоткуда, и в полной тишине заскользили к поздним посетителям.

– Господин Рэвендел, – замогильный голос звучал глухо, – рады вас приветствовать. С чем пожаловали в столь поздний час?

– На меня и моего дворецкого было совершено покушение. – Алан смотрел в скрытое тенью капюшона лицо. Стоило ветру сменить направление, как ноздри молодого человека защекотал неприятный, чуть сладковатый, запах тлена.

– Это серьезное преступление, – кивнула вторая фигура. Голос из-под плаща принадлежал женщине. – Нападавший был один? – Тьма под капюшоном уставилась на мужчину в потертом плаще, и тот сжался от страха, однако Винсент рывком заставил его выпрямиться.

– Двое умерли, – любезно пояснил Алан.

– Свидетели преступления имеются? – Вестникам Безысходности не были присущи благородные манеры, поэтому они без зазрения совести держали посетителей у входа, под холодным ветром и мокрым снегом.

– Нападение произошло почти перед мостом, ведущим из квартала Механиков в квартал Гильдий, на улице Паровой. Думаю, «Молот» уже в курсе произошедшего. Ваши люди легко отыщут тех, кого нужно, – не моргнув глазом ответил Алан.

– Искать – дело городской стражи. Нам достаточно вашего слова, – бесшумно один из жрецов темного Бога вышел вперед, и его костлявая рука сжалась на плече пленника. – Мы хорошенько расспросим его обо всем. Вы можете зайти завтра. – Не дожидаясь ответа, Вестники Безысходности учтиво поклонились и увели вдруг разрыдавшегося разбойника. Он попытался вырваться из холодных объятий, но один из жрецов, жестко развернув пленника, заглянул ему в глаза, и разбойник замер. Безвольно опустив руки, деревенеющей походкой медленно побрел следом за жрецами.

– Хотите присутствовать при допросе? – Винсент, не отрываясь, смотрел в спины удаляющимся жрецам, а на его лице застыло выражение глубочайшего презрения. – Думаю, они вам не откажут.

– Я, пожалуй, воздержусь от столь сомнительного удовольствия. – Алан позволил себе легкую улыбку. – А сейчас я хочу спокойно посидеть дома у камина с чашкой твоего отменного горячего чая.

– Как пожелаете, господин.

…Район Благородных располагался на Дворцовом острове, представляющем собой одну большую парковую зону. Богатые, порою даже слишком вычурные особняки стояли на приличном расстоянии друг от друга, разделенные заросшими плющом оградами и живыми изгородями, за которыми скрывались высокие каменные стены. Здесь жили родственники королевской семьи и приближенные Его Величества. Древний род Рэвенделов также был удостоен чести поселиться на одной земле с потомками королевского рода, поскольку всегда пользовался расположением короля. Правда, дед Алана, Роберт Рэвендел, первым из рода выжег на своей груди клеймо Близнецов. Тем самым он отрекся от древнего демонического наследия своей семьи и от королевской помощи. Он же бросил имение рода на Дворцовом острове, перебравшись в квартал Знати. Роберт собирался сжечь старое имение, но король не дал на это своего согласия, решив сохранить имение, расположенное в гуще паркового леса. Некогда талантливый маг, Роберт Рэвендел с фанатизмом ушел в религию культа Близнецов, буквально помешавшись на ней, и его сын, отец Алана, пошел по стопам отца. Со смертью родителей стены, и раньше давившие на Алана, стали для него настоящей тюрьмой. Для нечеловеческой сущности молодого Рэвендела, нарушившего печать, сдерживающую его естество, было настоящей пыткой томиться в пропитанных силой культа стенах. Вступив в права наследия, Алан Рэвендел немедленно подал прошение Его Величеству с просьбой разрешить ему вернуться в родовое имение и сразу же получил согласие. Старинный особняк, который молодой Алан не видел никогда прежде, понравился ему сразу же, и даже сейчас, по прошествии более чем пятнадцати лет, он ни разу не пожалел о принятом ранее решении. Его дом был здесь, в этом мрачном особняке, служившем его роду не одно столетие. В темных подвалах, чьи стены, пол и потолок были испещрены таинственными символами, он постигал свое наследие. То, от чего когда-то отрекся его дед.