Б.: Да. И второй момент: как только мы установили понятие чего-то внутреннего, стало необходимо его защищать.

Кр.: Его и все остальное.

Б.: И в результате создается разделение.

Кр.: Да.

Б.: Внутреннее было, очевидно, самым ценным, и его надо было защищать всей нашей энергией.

Кр.: Не получается ли тогда, что существует только организм как часть энергии? Не существует вообще никакого «К», за исключением паспорта, имени и формы, иначе говоря это – ничто. И следовательно, все.

Б.: Да, форма не имеет независимого существования.

Кр.: Наоборот. Существует только форма. И все.

Б.: Существует также энергия, вы говорите.

Кр.: Это часть энергии. Таким образом, существует только это, только внешняя форма.

Б.: В энергии есть внешняя форма.

Кр.: Понимаете, что мы сказали? Не конец ли это путешествия?

Б.: Нет, я так не думаю.

Кр.: Должно ли было человечество проделать путь в тысячи лет, чтобы к этому прийти? К тому, что я – ничто и, следовательно, я – все, вся энергия?

Б.: Это не может быть концом в том смысле, что это могло бы быть началом.

Кр.: Погодите. Я как раз хотел, чтобы вы с этого начали. Конец есть начало – верно? Я хочу это разобрать. Видите ли, конец всего этого – для краткости назовем это окончанием времени – есть новое начало. Что оно собой представляет? Пока что это кажется чем-то крайне несерьезным.

Б.: Что именно?

Кр.: Я весь – энергия, и существует только скорлупа, а время прекращается. Если взять только это, оно кажется таким…

Б.: Я понимаю, что если мы тут остановимся…

Кр.: То это все.

Б.: Я думаю, что это действительно проясняет причину всего хаоса, всей запутанности.

Кр.: Безусловно. Итак, конец есть начало. Но что есть начало? Ведь начало также предполагает время.

Б.: Не обязательно. Как мы сказали, возможно движение вне времени.

Кр.: Вот почему я хочу это прояснить.

Б.: Да, но это трудно выразить. Это не вопрос статичности, пребывания в неподвижности, но в каком-то смысле это движение не обладает порядком времени. Я думаю, мы должны были бы теперь так это сказать.

Кр.: Да. То есть мы воспользуемся словом «начало», но лишим его времени.

Б.: Да, потому что конец и начало не предполагают определенного времени. Фактически они могут относиться к любому времени или ни к какому вообще.

Кр.: Безвременье.

Б.: Да, верно, безвременье.

Кр.: И что тогда имеет место? Что происходит? Не со мной, не с моим мозгом. Что происходит?

Б.: Вы имеете в виду энергию?

Кр.: Мы сказали, что когда отвергается время, остается ничто. В итоге этого долгого разговора ничто означает все. А все – это энергия. И мы тут остановились. Но это ведь не конец.

Б.: Нет.

Кр.: Это все. Это не конец. Что же тогда происходит? Думаю, нам надо прерваться до завтра. Мне хочется развить эту тему, но нам лучше отложить это до завтра.

Б.: Хорошо.

Кр.: Это созидание?

Б.: Да, что-то в этом роде.

Кр.: Но созидание – не в смысле творчество, как, например, литература.

Б.: Хорошо бы обсудить, что мы имеем в виду под созиданием.

Кр.: Сделаем это завтра.

1 апреля, 1980

Охай, Калифорния.

Кришнамурти: Надеюсь, вы хорошо отдохнули. В нашей прошлой беседе мы говорили, что время – это конфликт.

Бом: Психологическое время.

Кр.: Время – враг человека. И этот враг существует с начала человечества. Мы спрашиваем, почему человек в начале своего пути совершил «неправильный поворот», пошел по «неверному пути»? А если так, то возможно ли вернуть его на правильный путь, идя по которому он может избежать конфликта? Потому что, как мы вчера сказали, внешнее движение – это то же самое, что и внутреннее. Не существует разделения на внутреннее и внешнее. Это одно и то же движение. И мы спрашиваем, серьезно ли мы озабочены и полны страстной решимости направить человека по правильному пути, чтобы он жил вне времени, но сохранил знание о внешних вещах. Религии, деятели в сфере политики и образования не достигли в этом успеха, их это никогда не интересовало. Вы с этим согласны?