– По-моему, еще слишком рано об этом толковать, – усомнилась Жасмин. – Ты не очень хорошо их знаешь, но к весне все прояснится.

Отем кивнула:

– Может, ты и права, мама. Я должна дать себе больше времени, чтобы разобраться.

Герцогиня, по-прежнему носившая траур, не собиралась участвовать в маскараде и поэтому надела темно-фиолетовое бархатное платье, сшитое месье Рено. К нему полагалась серебряная маска с аметистами. Единственным украшением служил воротник из серебряного кружева. Ее дочь, однако, была наряжена в туалет из золотой парчи, с прозрачным верхним платьем из золотистого газа, расшитого крошечными золотыми бусинками и алмазами. Низкий вырез открывал кремовую кожу и прелестную юную грудь. Рукава расширялись у локтя и перевязывались у самого запястья лентами, усеянными топазами. Носки и каблуки туфелек из золоченой кожи тоже украшали крошечные алмазы. Лили уложила переплетенные нитками золотых бусинок, желтых бриллиантов и топазов волосы в элегантный узел, посыпанный золотой пылью. На голове красовалась изящная золотая корона, олицетворяющая солнце. На каждом луче сверкало по желтому бриллианту. Такие же бриллианты, оправленные в червонное золото, свисали с ушей. Шею обрамляло ожерелье, в его центре блестел огромный бриллиант из Голконды, рассыпающий мириады цветных огней при каждом движении Отем.

– Неотразима! – объявил дядя, когда она появилась в парадном зале. – Ни одна женщина не сумеет затмить тебя.

– Ты не находишь, что наряд чересчур откровенный? – тревожилась мадам де Бельфор, с беспокойством глядя на брата.

– Вздор! – воскликнула мадам Сен-Омер, прежде чем кто-то успел ответить. – Идеальная мышеловка с самым аппетитным сыром, какой только можно вообразить. Браво, малышка! Сегодня ты всех мужчин сведешь с ума.

– Я согласна с Антуанетт, – вмешалась Жасмин, успокаивающе поглаживая пухлую ручку мадам де Бельфор. – Отем уже не шестнадцать, Габи. Не годится одевать ее, как девочку.

В зал вбежали Этьен и Ги – так поспешно, что едва не сбили друг друга с ног, – стремясь поскорее поцеловать руку Отем. Герцог был в серебряном костюме с короной в виде полумесяца. Его спутник предпочел одеться в синее с серебром. Головным убором графу служил золотисто-серебряный хвост кометы. Отем искренне восхитилась обоими, хотя каждый считал, что сумел превзойти соперника. Едва послышались звуки музыки, молодые люди заспорили, кому первым танцевать с девушкой. Но тут откуда ни возьмись возник незнакомец, переодетый разбойником, в черном плаще и широкополой шляпе с белыми перьями. Он протиснулся между герцогом и графом, поклонился Отем и увлек ее в круг танцующих.

– Кто это? – спросила Жасмин.

– Если не ошибаюсь, сам д’Олерон, – усмехнулась Антуанетт. – Так и думала, что любопытство в конце концов возобладает.

Жасмин с неподдельным интересом наблюдала за дочерью и улыбалась, вспоминая свои юные годы.

– Вы дерзки, – упрекнула Отем «разбойника», делая очередное сложное па.

– Не более чем ваш наряд, дорогая! Сверкаете и переливаетесь как путеводная звезда, словно предлагаете себя тому, кто больше даст.

– Мне это ни к чему, месье, – сухо возразила Отем. – Я наследница огромного состояния.

Кавалер рассмеялся, искренне забавляясь разговором:

– Неужели, мадемуазель?

Отем остановилась посреди зала и гневно топнула ногой.

– У меня нет причин лгать!

– Не стоит устраивать сцен, дорогая, – посоветовал «разбойник», выделывая очередную фигуру. – У вас пылкий нрав, но именно такие женщины мне нравятся. С характером. Не желаю жениться на каком-нибудь унылом создании без страсти и огня.