– Эй, внимательнее, чуть меня не пристрелил!

– А-а-а, так это ты? Так вот ты где прячешься... Вась, это, по-твоему, засада? Тебя тут даже слепой заметит. Споткнувшись.

– Работать, бездельники!.. – шеф на наши азартные крики соизволил высунуться из кабинета.

– Сам туда иди! – заявили мы в один голос, не отрываясь от игры.

– Бездельники... – проворчал редактор, поправляя очки.

Мы проигнорировали его выпад, напряженно следя за ходом игры. Шеф ушёл к себе, громко хлопнув дверью. И пусть себе поворчит, ему полезно. Глядишь, сейчас выпустит утренний пар – потом меньше будет кипятиться.

– Всем привет!

А вот и первая утренняя ласточка. Вернее, сорока, несущая на своём хвосте последние городские сплетни. Анютка влетела в наш кабинет, на ходу снимая шубу. Ощутимо повеяло вьюжным морозным полуднем. Я закуталась в широкий шарф и зябко съежилась. И здесь не согреться...

– И тебе всего хорошего, – отозвался Валик, а я, поддакивая, кивнула.

– У-у-у, а вы чего такие кислые? – Аня сняла шапку, задорно тряхнув короткими тёмными кудрями, и улыбнулась. – Шеф с утра не в себе?

– Да нет, и в себе, и у себя, – буркнула я. – Это просто понедельник...

– Дурные стереотипы, – прокомментировала она и присела на край моего стола, – дело в людях, а не в понедельниках. Кстати, Вась, мне не терпится поделиться с тобой последней сплетней. Помнишь, я в четверг ходила на прессуху в горсовет? Так вот, представляешь, они же так и не приняли поправки к закону, а вместо этого...

И понеслось. Анюта трещала без умолку, спеша поделиться последними вестями с полей. На ее звонкий голос из кабинета выглянул шеф. Я внимала новостям без энтузиазма, Валик – рассеянно, а редактор – с любопытством.

– В общем, мне теперь с их дурным законом еще неделю в горсовете дневать и ночевать, – резюмировала она и, спохватившись, встала: – Ой, что это я!.. У меня же еще две статьи не написаны!

– Вот именно! – нудно встрял шеф. – Рекламщики тебя обыскались, срочно требуют статью про мелькомбинат. До вечера заказчикам нужно выслать верстку.

– Меня нет! – и Аня скрылась в своем кабинете, прихватив шубку.

Редактор перевел тяжёлый взгляд на нас:

– Наигрались?

Я же про себя отметила, что его песочного цвета вельветовый костюм очень выгодно сливается с желтыми обоями нашего кабинета. И так просто не замечать, что он здесь...

– Так ты бы хоть работу дал, – вздохнул Валик.

А пиджак кое-как сходится на солидном пивном брюшке...

– В твоей почте давно лежат три макета на верстку. Как сверстаешь – позовешь, прикинем объем и начнем делать пятую полосу.

И лысина забавно блестит, особенно во взъерошенном обрамлении рыжеватых вихров...

– Василиса Батьковна!

– А? – я оторвалась от созерцания потолка.

– Десять текстов, из них три рекламных. Уже в папке на вычитку. Живо!

Я послушно придвинулась к столу.

– Добрый день, коллеги! – в кабинет ввалился Игорь, наш фотограф. – Ух, как же там холодно! Вась, я твои фотки обработал, с тебя бутылка! Сейчас посмотришь?

– Нет, потом, – с сожалением отозвалась я. – Текстов накопилась куча...

– А-а-а, ну просвещайся, – и он, повесив в шкаф пуховик, рухнул в свое кресло. То жалобно скрипнуло.

Мы с Валиком переглянулись и выжидательно уставились на Игоря, вернее, на его кресло. Месяц назад мы поспорили, что несчастное кресло однажды-таки не выдержит и развалится. Игорьку, как он сам говорил, не хватало трех сантиметров до двух метров роста и трех килограммов до ста кило веса. И я предположила, что его кресло не доживет до Нового года, а Валик – что оно сломается сразу после каникул. Кресло же пока упорно «жило», а стоявшая на кону бутылка коньяка с каждым днём уплывала от меня всё дальше. Впрочем, до Нового года ещё почти две недели, и чем чёрт не шутит...