– Я приглашаю вас встретить рассвет. Потрясающий рассвет на океане. Или вы обычно спите в это время?

– Я мало сплю.

– Тогда приходите с Джиной к полуночи на это место. Полюбуемся звёздным небом, встретим рассвет. Сможете?

Я заметно смутилась, но всё же кивнула так резко, что у меня прокололо шею, и я чуть не вскрикнула.

– Постараюсь.

– А Джина?

– Она точно придёт, – не могла я не улыбнуться.

– Если вас не будет, нам придётся встретить рассвет вдвоём с Джиной. Знаете, Таня, говорят, кто хоть раз встретит рассвет у океана, не может остаться прежним.

– Почему?

– Вы сами поймёте. Вам стоит прийти хотя бы за тем, чтобы получить ответ на ваше «почему».

– Вы умеете уговаривать.

Я сделала глубокий вдох, ощутила, как сильно заныло тело и закружилась голова. Нужно срочно возвращаться домой, чтобы лечь в кровать. Если сейчас вернутся боли, я рискую потерять сознание.

– Что-то мне нехорошо.

– Хотите, я вас провожу?

– Как?

– А вы обопритесь на мою коляску. Я буду ехать, а вы потихоньку идите рядом. Так у вас будет точка опоры.

– О, да. Спасибо.

Когда шла к дому, опираясь на инвалидное кресло своего нового знакомого, я подумала, что со стороны это, наверное, смотрится довольно весело. Джек словно прочитал мои мысли.

– Не обращайте внимания на людей. Не думайте об их реакции. Тут никому до других нет дела. Каждый живёт своими проблемами и заботами. Даже если вы сядете ко мне на колени, и мы поедем вдвоём, никто не заметит.

– Правда?

– Вы о чём? О том, что люди думают только о себе?

– Нет, я о том, что мне действительно можно сесть в вашу коляску? Просто очень сильно кружится голова. Кажется, упаду. Мне нужно быстрее домой, лечь.

– Садитесь, конечно. Даже не думайте.

– Вам будет не тяжело?

– Я же мужчина. Хотя понимаю, что вы имеете в виду. У меня голова мужчины, а тело ребёнка. Я урод.

– Что вы такое говорите??? Я ни в коем случае не хотела вас обидеть. Никакой вы не урод.

– Да я не обижаюсь, честное слово. Как можно обижаться на правду? Я знаю, что урод. Садитесь. Мне будет не тяжело.

Джек сдвинулся в сторону. Я села, и мы поехали на инвалидной коляске вдвоём. Не знаю почему, но мне стало весело. Впервые за все эти месяцы, после того, как узнала, что больна. Я засмеялась. Джек посмотрел на меня и засмеялся тоже. Счастливая оттого, что я смеюсь, Джина, стала радостно лаять и прыгать рядом с коляской.

Солнце, океан, ветер… всё как я мечтала. Просто в мечтах было всё по-другому. В мечтах был мускулистый парень, дни, наполненные безграничным счастьем, и… наш медовый месяц. В мечтах океан почему-то переплетался с любовью. В жизни всё всегда не так. Моя болезнь, дни уже сочтены, вместо мускулистого парня – мужчина-инвалид… Но почему-то он смог хотя бы на несколько минут заставить меня забыть о болезни и о том, что СКОРО КОНЕЦ.

Джек разогнал коляску насколько возможно.

– БУДЕМ ЖИТЬ! – закричал он.

От боязни упасть я обвила его детскую шею руками и, сама не ожидая от себя такого, стала кричать вместе с ним.

– Будем жить!

Собаки, конечно, не умеют разговаривать, но мне показалось, что громко лающая от радости Джина, пытаясь догнать нашу коляску, прокричала то же самое.

– БУДЕМ ЖИТЬ!!!

Я проснулась от сильной болевой судороги. Открыла глаза и посмотрела на часы. Проспала почти три часа. Как же так… Сознательно забрала у себя три часа и без того короткой жизни. От этой мысли на глазах появились слёзы. Когда я вернулась домой, мне было так плохо, что я с трудом добрела до кровати и рухнула на неё, не чувствуя ног. Упала и отрубилась. Ещё минус три часа. Может, и не стоит себя корить. В конце концов, Я ПРОСНУЛАСЬ, а это главное. А ведь могла и не проснуться.