– Ты теперь тоже боишься рожать?

– Да, – призналась я, возвращая задницу на сидение.

– А я нет!

Автобус остановился, чтобы принять через открывшуюся дверь новых пассажиров. Мы замолчали, думая каждый о своем. Я сгибала и разгибала заледеневшие пальцы ног, надеясь на скорый прилив крови к этой части тела. Пожалуй, стоило бы надеть валенки в такую погоду. Интересно, чем там занимается Серега? Сильно злится на меня? Переживает ли?

В открытую дверь влетало чересчур много морозного воздуха. Все сидевшие в нетерпении постукивали ногами и дрожали.

– Думаешь, ей было сильно больно? – наклонившись ко мне, спросила Машка.

– Она так потела…

– А еще эти глаза её безумные! – Мурзеева изобразила подобие ожившей мумии с кривым раззявленным ртом. – Так и лезли из орбит. А-а-а! Жуть!

– А Максиму так вообще, вроде всё понравилось. Ну, пожелтел, побледнел. Ерунда же!

Мы захохотали в голос. Пассажиры не упустили случая обернуться и одарить нас гневным взглядом.

– А помнишь, как она вопила? – Пряча лицо в ладонях, прошептала Мурзя. – Отрежьте мне руку, ногу, но только прекратите это!

– Я вот смотрю на тебя, – шепнула я ей на ухо, – и думаю, что если ты будешь меньше ржать, то, пожалуй, станешь хорошим медиком.

Она выпрямилась и поправила шапку. Строгая тетка-кондуктор продолжала неотрывно пялиться в нашу сторону.

– Неужели, тебе не смешно?

– И да, и нет.

Машка наградила меня очередным толчком.

– Зануда!

– Ты уже думала, что будет, когда ты закончишь учагу?

Мурзеева поерзала на сидении, разглядывая нарисованное на стекле сердечко, быстро исчезающее и обрастающее льдом.

– Я хотела бы делать что-то полезное. Вполне можно попробовать стать акушером.

Мне вдруг захотелось встать и пробежаться по салону, чтобы оледеневший дерматин, которым было обтянуто сидение, перестал морозить мне зад. Как раз в этот момент автобус подбросило на кочке.

– Иногда я спрашиваю себя, это ли наш потолок? – Я протянула руку и крепко ухватилась за поручень. – Мы еще молодые. Можно поступить в университет и сделать хорошую карьеру. Хирурга, например.

– Далеко ты мыслишь! Мне бы найти квартирку да свалить, а то предки скоро намертво запилят. Работать, жить. Тусоваться!

– Маш, ты чего? – Мне искренне была непонятна её позиция. – Устроишься ты работать в процедурку и всю жизнь за три копейки будешь уколы впендюривать!

Мурзя рассмеялась, пряча замерзший нос в воротник шубы.

– Хорошо! А то лучше ведь врачом за три копейки!

– Я тебя знаю, ты девчонка умная, способная. Как ты будешь жить с мыслью о том, что не реализовала всех своих возможностей? Всю жизнь выносить судна это благородно. Но не благодарно. А ты схватываешь всё на лету, ты мыслишь! Ты лучше всех в нашей группе. Неужели у тебя нет мечты?

– Не знаю. Я вообще на такие темы никогда не задумывалась! Мне бы придумать, как отметить совершеннолетие, вот это да. Это вопрос! Пиво, водка? Водка, пиво?

– Спирт! – Я отпустила поручень и уставилась на нее. – Маш, давай придумаем тебе мечту.

– Ну, давай, – согласилась она, закатывая глаза.

– Ты бы могла стать крутым педиатром-неонатологом. Как тебе?

– Почему именно им?

– Ты внимательная, добрая, уверенная в своих силах.

– Я такая.

– И еще ты любишь головоломки и всегда во всем докапываешься до сути. Взять, к примеру, новорожденного. Кожа ребенка розовая, он дышит самостоятельно, задорно кричит, активно сопротивляется при осмотре. Ты знаешь его анамнез, риски, предполагаешь, чего ожидать. Но скрытые проблемы, о которых он не в состоянии тебе сообщить, это ли не те загадки, которые ты любишь разгадывать?