– Ты имеешь в виду, встречусь с кем-нибудь в пабе, начну выкладывать похабные подробности. – Оскорбительный тон вернулся.

– Не имею. Ради бога, Кейт! Ты же знаешь, я действую в лучших твоих интересах. – Хотел сказать «люблю тебя», но знал, что она лишь презрительно посмеется. И сказал: – Ты мне очень, очень дорога.

Она тихо, спокойно ответила:

– Я тебя всегда любила. Считала самым замечательным в мире.

– Любила?.. – переспросил он. – Почему в прошедшем времени?

Она не ответила.

Эндрю пробормотал:

– Доброй ночи. До завтра, – и выскочил из номера.

Зевавшая внизу регистраторша посмотрела, как он промчался мимо. Время близится к восьми. В восемь она сменяется, заступает ночной портье. Забавно, что жирный козел не остался с лакомым кусочком. Наверное, у него есть жена, он торопится к ней. Все это в «Короне» видели не раз.

Что касается Эндрю, включавшего зажигание, то он, занятый делом, не заметил миссис Флак, поденщицу, которая вошла в «Корону» с жестяной банкой с печеньем. Миссис Флак, думая о собрании, на котором ей предстоит присутствовать, тоже его не увидела. Если б они разглядели друг друга, потребовались бы объяснения, и все было бы по-другому. А может быть, и нет.

– Свитеры с большой радостью получены в Боснии, – объявила Айрин Флак. – Теперь нам нужен летний проект.

Дамы из вязального кружка зашевелились, загремели пустыми чашками. На блюде остались два пищеварительных бисквита, взять которые никто не осмелился. Они сидели в одном из частных салонов «Короны», сдающихся организациям для собраний. Этот, самый маленький, холодный и довольно пыльный, выходит на восток окнами. Отель его использует как подсобку: вдоль стен шаткими штабелями составлены друг на друга лишние стулья. Однако помещение дешевое, расположено в центре города, «Корона» включает чай в стоимость аренды, дамы по очереди приносят лакомства. Сегодня миссис Флак угощает бисквитами и горчичным печеньем. Горчичное ушло первым.

Кто-то предложил:

– Можно еще одеяла связать. Благотворительные организации всегда просят одеяла, и на них пойдут остатки шерсти.

– Терпеть не могу вязать прямоугольники, – возразила миссис Уорбертон. – В любом случае на прошлую партию мы все остатки уже истратили.

– Грелки на чайники нынче спросом не пользуются, – посетовала пожилая вязальщица. – Какая жалость! У меня есть чудная модель: леди в кринолине. Понимаете, юбка служит грелкой, а в нее сверху вставляется фарфоровая фигурка.

– Тем, кто полностью лишился имущества при наводнении в Бангладеш, в последнюю очередь потребуется грелка для чайника, – возразила миссис Уорбертон.

Вмешалась миссис Флак, вечная миротворица:

– Благотворительным организациям особенно нужна одежда и одеяла. У меня есть кой-какая идея.

Все уставились на нее, миссис Уорбертон воинственно.

Айрин вспыхнула и вымолвила:

– Приданое для новорожденных.

Наступило молчание.

Миссис Уорбертон медленно проговорила:

– Детские вещи… Знаете, мысль хорошая. У этих беженцев десятки ребятишек.

– Дети быстро вырастают из одежды, – добавила другая энтузиастка. – У меня куча выкроек и рисунков.

– Шерсть для детских вещей дороговата. – Миссис Уорбертон всегда найдет слабое место, даже если в принципе согласна.

– На рынке можно найти крупные партии по разумной цене, – высказалась миссис Флак. – Изготовим самое популярное – шапочки и распашонки.

– Разве в жарких странах младенцы носят шерстяные шапочки? – спросила пожилая вязальщица. – По-моему, это опасно для бедных головок.

Миссис Уорбертон сообщила, что видела в кино и на снимках африканских младенцев сплошь в шапочках. Может, там по ночам холодно.