На границе мне надо встретить конвой с Ростова. Там… ну неважно, что там. По ходу поймете…
Кто я сейчас? В японской философии было понятие «ронин» – самурай, потерявший своего господина. В Японии было высшей формой бесчестия, когда ты жив, а твой господин мертв, никакой другой господин не захочет, чтобы ты был его слугой. Так и скитались ронины остаток жизни по островам, подрабатывая кто чем – кто воровством, кто и заказными убийствами.
Но для меня и таких, как я, слово «ронин» – излишне… возвышенное, что ли. Есть в нем какая-то патетика… а в том, кто мы есть, патетики нет никакой. Мы сволочи – вот самое точное определение. Кто-то бежит от правосудия. Кто-то тупо зашибает бабло. Кто-то тупо не может жить иначе. Вот это – мы…
Донецк встречал вымытыми улицами и тротуарами, ментами на каждом шагу (мент – одна из самых популярных тут профессий), светящимися в ночи вывесками обменников и увеселительных заведений. Все пришло на круги своя. Пес вернулся к своей блевотине. Тыл победил фронт. И уже сейчас, всего через пять лет после того, как тут сражались и умирали, война кажется дурным сном… миражом, наваждением. Хотя те, кто тогда сражался и умирал – и кто теперь стал никому не нужен, что с той стороны, что с этой, – дурным сном называют мир. Этот мир.
Парадокс – но именно такой Донецк, Донецк незамиренный, Донецк неукраинский – нужен киевским властям. Разделяй и властвуй – не мы придумали. Любая власть твердо стоит лишь на двух ногах, двух опорах. И вторая нога – как раз Донецк. Не будет Донецка – и откуда же брать титушек, и на кого же сваливать скотское существование и разворованную под ноль страну?
Милицейский «Приус» вывернул из темноты, засветился огнями, как рождественская елка. Я притормозил у тротуара, вылез из машины. Навстречу мне из «Приуса» выбрался сухой как палка, с красивой проседью в волосах человек лет сорока. Новенькая военная форма без знаков различия, автомат через плечо…
– Саня…
– Татарин…
Это – еще те времена. Когда не было мира, а была война, но можно было дышать, не задыхаясь. Татарин был у Ходаковского, то есть – человек Ахметова. Сейчас Ахметов так и не вернулся на Донбасс, и Ходак…
Ну, в общем, сами потом поймете.
– Как сам…
– Живем, хлеб жуем. Ты?
– Норм…
Недавно появилась новая тема… прибыльная. Обратная тяга называется. Хамадей, Луга-Нова… там все-таки свои темы и слишком много нюансов и лишних звеньев в цепочке. Ну сами подумайте – если брать спиртягу, то сначала надо завезти на Луганск бутылку и акцизки, то есть проплатить на административной границе. Спирт – тоже надо завезти, тоже проплатить. Ну и… вы представляете, сколько около каждого завода вьется всякой мрази? И каждая хочет свой хоть маленький, но кусок.
Прибавьте к этому то, что на Украине каждый хочет корову доить, но никто не хочет ее кормить, потому что то, что ты надоил и продал – оно твое, а корм – завтра, может быть, эта корова станет уже не твоей, и какой смысл ее тогда кормить? Вот и норовит каждая мразь корову не только не покормить, но и зарезать. Потому что мясо дороже молока на базаре идет, а то, что коровы больше не будет – пофиг. Это я для чего перед вами распинаюсь? Да для того, чтобы вы дотумкали – на Украине бизнесом заниматься нельзя. Тупо – нельзя. Климат не тот. Не предпринимательский. А если и можно, то так, чтобы как можно меньше вкладывать, что в оборотку, что в основные[7]. Тогда меньше шансов, что отожмут…
А с той стороны границы – Россия. Ростов, где еще с советских времен мощнейшая табачная индустрия, и Кавказ, в частности – Осетия, где еще с девяностых мощнейшая водочная индустрия. И там климат совсем другой, там коровку-то холят и лелеют, и кормят вовремя. И потому себестоимость там совсем другая выходит, и качество – не в пример.