Этого я опасался. Для Маши подарки отца имеют огромную ценность. Мать не понимает или не хочет понимать.

- Мама, где шкатулка?!

Черт, надеюсь у тещи хватило ума не выбросить памятные вещи.

- Ну что ты кричишь! Там вон она, в приготовленном на выброс.

- Мама!

Все же хорошо, что мы сами приехали.

Я пока не вмешиваюсь, но Татьяна мне все больше не нравится.

- Гордей, может быть кофе? - она выплывает из Машиной спальни ко мне в прихожую. - Она еще долго там будет в хламе копаться.

- Нет, спасибо. Я не хочу.

- Может, сам поторопишь ее? Все эти вещи давно пора выкинуть!

- Пусть берет все, что хочет.

Теща прикусывает язык под моим тяжелым взглядом. Снова уходит к дочери, прихватив из шкафа в прихожей спортивную сумку.

С легкой перебранкой они наполняют ее полностью.

- Вот зачем тащить это старье и тяжесть… - Татьяна ворчит, вынося сумку к дверям.

Маша молчит, только украдкой шмыгает носом. Мать вывела ее на эмоции.

- Все собрала? - спрашиваю мягко.

- Угу, - кивает, опустив глаза на чемоданы.

- Тогда идем.

Закидываю на плечо сумку. Чемоданы выкатываю из квартиры.

Маша бормочет, что может помочь. Но потом замирает, как вкопанная.

- Мам, кукла! Принеси, пожалуйста.

Татьяна захлебывается в возмущении.

- Что?!

- Я про Марусю. Подай ее, чтобы мне не разуваться.

- С ума сошла?! Какие куклы?! Ты вышла замуж!

Не думаю, что мой серьезный юный архитектор играет в игрушки. Там, скорее всего, тоже память.

- Ладно, я сама.

- Куда?!

Мать преграждает Маше путь. Та отшатывается.

- Мам, не позорься… - шипит.

- Это ты меня не позорь! Кукла! Замужней женщине!

- Ты знаешь, что ее…

24. 17(2)

Маше явно неловко. Я, да еще одна соседская дверь приоткрылась.

Девочке не так просто сейчас показать свои чувства, сказать про подарок отца или что-то такое.

А Татьяна вообще не видит границ.

- Ну скажи ей, Гордей!

Сказать мне хочется далеко не Маше. И не только сказать.

Тем временем, толстая пожилая соседка уже внаглую вышла из квартиры и пялится.

Конечно, подъехало телешоу на выезде.

Но «кина» не будет. Отвечаю спокойно.

- Моя сестра любила играть в куклы, которые остались у мамы из детства. Нашей будущей дочке пригодится Маруся. Несите ее.

Я умею приказывать. И отношение к теще сквозит в тоне. Невозможно не заметить.

Поэтому она не пропускает Машу, а сама кабанчиком летит за куклой.

Небольшой, тряпичной. С темными волосами и двумя косами. Из-за этого сыр-бор?..

Жена укладывает старую игрушку в сумку. Очень бережно.

- Нам пора, - говорю ей.

Еще немного, и в городских группах напишут - Бронников дал затрещину теще.

Хотя в своей жизни я ни на одну женщину руку не поднял. Даже в садике девчонок не бил. Отцовское воспитание.

Наконец, выходим на воздух. Делаю вдох, очищаю легкие. Дом Татьяны не элитный, но чистый вполне. А мне казалось, что там стоит вонь.

- Извини, что тебе пришлось все это слушать.

Маша стоит рядом, пока убираю ее вещи в багажник. Ежится, хотя на улице вполне тепло, а на ней поверх платья летний жакетик.

- Ты ни в чем не виновата, - говорю жестко.

Мой тон от досады, что она себя выставляет виновной. Но Маша отшатывается, как будто на нее злюсь.

Пугливая трепетная девочка. Куда я лезу?

На этой ноте сказать бы помягче - идем в машину. Она бы успокоилась по дороге. Разумный план.

Но разум отключается, как часто бывает рядом с ней. И просыпаются чувства.

Какие? Не знаю, я по ним не спец. Но на этот раз это не физическое желание. И близко нет.

Освобождаю руки от сумок и сгребаю в них ее. Прижимаю к себе сразу крепко, чтобы не вырвалась.

Но Маша и не рвется… С тихим стоном вздрагивает, жмется к моей груди.