– Да, слушаю! – раздался долгожданный, но весьма раздраженный ответ. – Слушаю!

– Жером… – Почему у меня такой слабый умирающий голос?

– Елена? – искреннее удивление в голосе. – Где вы? Павел с тобой?

С какой стати так много вопросов? Я посопела в трубку.

– Угу, – наконец выдохнула я.

– Вы где? – Надо же, какой настойчивый.

– Где-то здесь.

– Вы в курсе, что Карающие носятся, как укушенные, прочесывают город? Вас ищут! Соображай быстрее!

– Коломенское, – глянув из-под руки Павла, сказала я, – на углу улицы… Приезжай.

– Ждите, – коротко бросил Жером.

Хорошо иметь побратима, только что это он так нервничает? Я вопросительно взглянула на вампира.

– Поговорили? – спросил он. – Пошли отсюда.

Добравшись до ближайшего подъезда, мы решили отдохнуть на крылечке. Ноги категорически отказывались идти.

– Скажите-ка, учитель, – начала я, но Павел решительно меня перебил:

– Объясни, Елена…

– Что?

– Зачем ты полезла к Карающим?

– Тебя спасать.

– Хм, ставлю вопрос по-другому. Зачем тебе было меня спасать?

– Но ты не виноват! – оторопело возразила я. – К тому же своих не бросают.

– Виноват! – яростно прошептал Павел.

– В чем?

– В том, что воспитал убийцу!

– Кого-о? – задохнувшись, протянула возмущенно я. – Да ты…

Злобно рыкнув, я оскалилась. Обида затопила сознание. Вот, значит, какого вы обо мне мнения? Идиоты! С чего я должна была убивать Кирита? Если я несдержанная и порывистая, так что – уже совсем дура?

– Никого я не убивала. Да как ты вообще мог такое подумать? Мы сколько знакомы, учитель.

– Мы так подумали, и вижу, что ошиблись, – спокойно сказал Павел, зажимая мне рот и оттаскивая в глубь подъезда. – За что по всей форме испросим у тебя прощения. Но позже. А пока – тише!

И он накинул на нас полог невидимости. В темноте я разглядела две крадущиеся фигуры. Надо отдать им должное, они сообразили, на кого охотятся, и попытались приглушить свой приторно-сладкий медовый аромат, но тонкая струйка, просочившаяся сквозь неполные (иначе они бы не смогли применить свои способности) щиты, мгновенно их выдала. И я ни капли не поверила этим ловчим, пытающимся изобразить загулявшихся прохожих-людей. Чтобы замаскироваться от высшего оборотня, легко берущего след, нужно что-то более сильное, чем обычные чары, оставляющие четкий флер. Карающие прошли мимо, даже не обернувшись.

– Патруль, – прошептал Павел, вжимая меня в стену и обессиленно прикрывая глаза.

Кажется, учителю опять плохо.

– Ну же, только не вздумай падать в обморок, как девица! – простонала я, когтями впиваясь в его спину.

И тут что-то случилось.

Неровная штукатурка, холодящая лопатки, тяжесть навалившегося тела и близко-близко – черные бездонные глаза, в которых пляшут завораживающие алые искры голода. Нервные чуткие пальцы, поглаживающие шею. И тихая просьба:

– Ты позволишь?

Разве я могу отказать?.. Молча откидываю голову назад и вбок, так, чтобы видеть улицу. Павел медленно наклоняется и очень нежно касается губами бьющейся на шее жилки. Машинально обнимаю его за талию, затылок удобно ложится в ладонь учителя.

Делаю глубокий вдох. Мир сдвинулся, когда кровь начала покидать меня. «Удивительно. Почему-то сейчас это не так больно», – отрешенно подумала я.

Со стороны мы были похожи на страстно обнимающихся влюбленных. Все глубже погружаясь в тишину и спокойствие полусна-полусмерти, я поняла, что почти не ощущаю собственного тела. Дергающая боль в шее все отдалялась. Я уже потеряла счет времени и глоткам, по груди потекла струйка горячей крови. Но это совсем неважно.

Какое-то движение вывело меня из забвения. Воздух колыхнулся, донеся до меня горячую волну чьего-то недовольства. Припозднившаяся парочка направлялась прямо в этот подъезд. Я слабо шевельнулась, пытаясь высвободиться и привлечь внимание Павла, запустила руки в его спутанные волосы, и губы изрекли почти без участия разума: