Двумя годами позже, в 1937-м, Гарри перешел в еврейскую школу. Вскоре после этого он и двое его младших братьев неожиданно получили в подарок по велосипеду. Бойкот еврейских предприятий разорил магазин Эттлингеров, и отец Гарри вошел в текстильное дело опы (дедушки) Оппенгеймера. Гарри учился кататься на велосипеде, чтобы потом ездить по Голландии, куда надеялась уехать его семья. Семья его лучшего друга собиралась в Палестину. Практически все, кого он знал, готовились эмигрировать из Германии. Но затем пришли известия о том, что в визе Эттлингерам отказали, в Голландию их не пускали. Вскоре после этого Гарри упал с велосипеда – и его даже не приняли в местную больницу.

В Карлсруэ было две синагоги. Эттлингеры посещали менее «традиционную». Либеральная синагога на Кроненштрассе располагалась в большом богато декорированном старом здании высотой с четырехэтажный дом – выше строить было нельзя, потому что ни одно здание в Карлсруэ не могло быть выше дворца Карла Вильгельма. На длинных скамейках внизу сидели мужчины в черных костюмах и черных шляпах. Женщины сидели на балкончиках. А из огромных окон струился и заливал синагогу солнечный свет.

В пятницу вечером и субботу утром Гарри наблюдал за общиной. Многие из тех, кого он видел, собирались бежать из страны: тут их унижали, им постоянно угрожали, да и государство поощряло эмиграцию, видя в ней «наилучшее решение» как для самих евреев, так и для Германии. И все же в синагоге всегда было полно народу. Мир сжимался – экономически, культурно, социально – и границы еврейской общины сужались вокруг синагоги, ее последнего надежного прибежища. Зал чаще всего был набит битком, и пятьсот человек пели хором и молились о мире.

В марте 1938 года нацисты аннексировали Австрию. Последовавшее за этим народное ликование укрепило власть Гитлера и его идеологию «Deutschland über alles» – «Германия превыше всего». Он говорил, что создает новую немецкую империю, которая простоит тысячелетия. Немецкую империю? Германия превыше всего? Евреи Карлсруэ не сомневались, что скоро начнется война – не только против них, но и против всей Европы.

Через полтора месяца, 28 апреля 1938 года, Макс и Зузе Эттлингер сели на поезд и отправились в соседний Штутгарт, где находилось американское консульство. Годами они обивали пороги швейцарского, британского, французского и американского консульств, прося разрешения на эмиграцию, но неизменно получали отказ. Но в этот раз они даже не собирались подавать документы, хотели только задать несколько вопросов. В консульстве было не протолкнуться, и в этой суматохе Эттлингеров гоняли из кабинета в кабинет. Не очень-то понимая, что именно происходит, они отвечали на вопросы и заполняли какие-то формы. Потом вернулись домой – и через несколько дней получили письмо: им дали эмиграционную визу в Соединенные Штаты. Оказалось, что 28 апреля было последним днем, когда консульство США принимало заявки на эмиграцию. А непонятная бумажная волокита была связана с процедурой заполнения заявлений на визу. Наконец-то Эттлингеры могли уехать.

Но сначала Гарри предстояло отпраздновать бар-мицву. Церемонию назначили на январь 1939 года, прямо перед отъездом. Все лето Гарри провел, изучая иврит и английский. К тому времени в их доме остались одни голые стены: какие-то вещи Эттлингеры отправили друзьям и родственникам, а большую часть запаковали в ящики, чтобы везти в Америку. Евреям не разрешалось вывозить из страны деньги, но они все еще могли брать с собой личные вещи. К концу года их лишат и этого права.