– Ой, это запросто. Сейчас скажу дочке, она мигом сделает. Ночевать у нас будешь?

– Ага, – кивнула я, – не хочу наткнуться на патруль. Сделать-то ничего не сделают, но нервы потреплют, не хочу в перепалки вступать.

– Ох, ты права, – нахмурилась Мири, – только вчера послала дочку с Лассом к мяснику, чтобы он заказ подготовил, так они ее выловили, обвинили в нарушении комендантского часа и полночи в кутузке продержали.

– А Ласс?

– Выкрутился, постреленыш. Сразу сюда помчался сообщить о случившемся.

– Брайсу сказала? – нахмурилась я.

– Конечно! – горячо выдохнула женщина. – Как бы иначе мы ее вытащили. Ох, Селена, ведь знаю я все про ваши занятия, но таких сердечных людей мне встречать редко приходилось. Понадобится, каждый из нас за вас все, что угодно, отдаст.

– Ладно тебе, – смутилась я от столь проникновенной речи.

– Не отнекивайся. Брайса нам боги послали. Если бы не он, долговое рабство нам светило, детки свободы бы не видели, а сейчас и бед не знаем. Наша семья не из тех, кто долги забывает.

– Ну так то Брайс, – улыбнулась я, – а мы всего лишь рядом с ним.

– Вижу я вас всех, ваши души и чаяния. Один Ран меня беспокоит, мутный он, а у вас сердца чистые.

– Он его родственник, а в каждом стаде паршивая овца бывает, – согласилась я с Мири.

В этом она была права. Ран и мне категорически не нравился, но, сказав один раз кэпу о своих чувствах, больше разговор не поднимала, предоставив Брайсу самому решать, кого он хочет видеть в команде.

– Знаю, – поморщилась Мири и взглянула наверх, – пойду я, скажу Лие насчет чистого белья и ванны. Может, пока перекусишь чего-нибудь?

– Не хочется, – покачала я головой.

– Есть твой любимый морс. Только сегодня сделала. Принести?

– Сама возьму.

– Как хочешь. Тогда пойду строить отпрысков, чтобы не расслаблялись.

Хмыкнула, представив Мири в роли командира, прохаживающейся вдоль строя из застывших солдат… А что? У нее вполне бы получилось. С твердым характером, доброй улыбкой и жутко домовитая, она на своих домочадцев могла и прикрикнуть, и подзатыльник кому следует отвесить, если ее просьбы не выполнялись с первого раза. А уж если дело касалось семьи и особенно детей, то добродушная, как ласковая домашняя кошка, женщина превращалась в дикое животное, готовое до конца защищать свое. Любила своих детей она безмерно, но воспитывала строго, порой ремнем закрепляя знания. Однако на моей памяти это случилось всего несколько раз и всегда – по делу.

Благодарно улыбнувшись и проследив, как Мири поднимается на второй этаж, я встала с дивана и пошла на кухню.

Открыв тихонько тяжелую дубовую дверь, прислонилась к косяку и постаралась не шуметь, наблюдая за невероятным зрелищем. Сколько раз уже видела, но никак не могла привыкнуть, как Ваон священнодействует на кухне. Невысокий, коренастый, почти на голову ниже жены, он творил чудеса, умудряясь из вполне обычных продуктов приготовить кулинарные шедевры. В данный момент Ваон, склонившись над подносом, стоявшим на столе, и зажав в руке десертный мешок, украшал кремом свежевыпеченные корзиночки. Сначала по кругу, поднимая спираль из воздушного крема, и в конце – легкий завиток наверху. От усердия он постоянно прикусывал губу, стараясь, чтобы не дрожали руки. При этом он умудрялся что-то напевать под нос и совершенно не обращал внимания на то, что уже не один на кухне.

Закончив с кремом, Ваон подвинул к себе тарелку со свежими ягодами и принялся украшать ими десерт.

Я расплылась в широкой улыбке, не в силах ничего с собой поделать, настолько увлеченным выглядел трактирщик, но желудок предательски заурчал, зная, какое лакомство получится в результате, и все-таки отвлекла мужчину.