– Ах ты ж гнида! Вот тебе! На! Еще на!

Я включил аварийку, за талию вытащил брыкающегося Деню и отшвырнул от жертвы, покрутил пальцем у виска:

– Долбанулся? А вдруг он ни при чем? Прежде надо допросить.

Деня без жалости покосился на пленника, извивающегося червяком.

– Ыыы, – хрипел он. – Аааыыыууу!

А вдруг он и правда ни при чем? Если так, то до Дениной атаки с ним можно было бы договориться и расстаться полюбовно, теперь – вряд ли.

– Просто сиди рядом, чтоб он не брыкался, ничего не делай, ни о чем не спрашивай. Если начнет шуметь, вырубай, но не травмируй серьезно.

Взгляд Дени помутнел, ноздри его раздувались. Он сел на пол в салоне, упершись в заднюю дверцу спиной. Пришла запоздалая мысль, что не зря я купил минивэн, в нем трупы возить удобно.

– Ладно. Ты прав. Но ведь на фотографиях, которые Рыков дал, он один в один! – донесся голос Дени, когда я уже завел мотор. – И что за Юля? Одна из погибших девочек?

– Помолчи пока. Если начнет дергаться – вырубай, разрешаю.

При первой возможности свернули с главной – чтобы гаишникам глаза не мозолить, и дальше ехали проселочными дорогами. Да, так на полчаса дольше, зато безопаснее.

Завидев мою машину, сторож на КПП дачного кооператива помахал рукой и поднял шлагбаум:

– Что-то вы зачастили, Никита Ильич.

Обычно я останавливался и беседовал с ним, теперь сделал погромче музыку – вдруг клиент начнет выть и биться головой о пол. Краем глаза я видел, как Деня прижал башку пленника к полу.

Дача моя находилась в самом конце улицы, возле самого леса. Дорога раздолбалась после зимы, мы ехали медленно, цепляя дном кочки. Обветшалые бабушкины дачи соседствовали с современными коттеджами, деревянные заборы – с воротами, открывающимися с пульта.

Мою дачу окружал высоченный кирпичный забор, выглядывала только красная крыша. Я ценил надежность и не хотел быть заложником гаджетов и всякой электроники, потому калитка у меня открывалась ключом, а ворота – вручную изнутри.

Я подогнал машину как можно ближе к двери дома, закрыл ворота, взял из кухни свой рабочий свитер, надел его на голову пленнику и завязал рукава на шее – не нужно ему знать, куда мы приехали… Хотя это излишние меры предосторожности, мое лицо он наверняка запомнил. Если я в нем ошибся, будет скандал.

– Тащим его в спортзал, – сказал я, взял пленника за ноги и наполовину выволок на улицу.

Почему-то казалось кощунством, что я привез его сюда – в маленький рай, розовеющий тюльпанами. Будто бы присутствие этого человека осквернило святыню, созданную Лесиными руками. Я взял пленника под мышки и поволок к дому, Деня порывался мне помочь, но понял, что только мешает, взял черный рюкзак и пошел следом. Все, что он мог, – открывать передо мной двери.

По крутой бетонной лестнице я стащил пленника в спортзал, оборудованный в цоколе. Он был небольшим, едва помещались велотрек, универсальный тренажер, штанга с блинами, гантели и мой участок для бокса с грушей. К зеркалам жались Лесины причиндалы – гантельки, доска-ступенька, розовый резиновый шар, похожий на огромное коровье вымя.

Деня расстелил резиновый коврик Леси, я усадил на него пленника, прижав его спиной к велотреку, стянул с его головы свитер, оторвал скотч и вытащил тряпку изо рта.

Мужик хрипло попросил пить и расхохотался. Деня принес стакан воды, он напился и шепнул:

– Вы реально психи. На фига я вам нужен?

Я сел на корточки возле него, не мигая посмотрел ему в глаза, как это делают следователи на допросах. Он ничего не должен знать о наших на него планах, тогда начнет паниковать, ошибаться и сам все выложит. Если бы встретились, Химик не узнал бы меня. Интересно, он тоже изменился или остался прежним?