Настька обиженно смолкла. Прикрепленная к кольцу на лапке леска тянулась за воробьем, разматываясь из мешочка. Они вошли глубже в вечерний лес, вокруг стало серо, сумеречно и уныло. Птица летела метрах в пяти перед ними, почему-то – прямо над тропой, не пытаясь упорхнуть вбок. Вскоре Настька потеряла воробья из виду.

– Зачем тебе привязанные птицы? – спросила она наконец. Теперь в голосе не было надрыва, слез – девушка так устала от переживаний этого дня, что сил хватало лишь на то, чтобы идти за проводником след в след, не спотыкаясь.

Лесник ответил не сразу, и Настька поначалу не поняла его ответ.

– Не люблю я эти детекторы, – негромко произнес сталкер, прислушиваясь.

– Что? – переспросила она. – Какие детекторы, о чем ты?

И тут воробей впереди остановился, будто наткнулся на невидимую стену, забил крыльями, пытаясь отлететь назад. В воздухе запахло паленым.

– Ложись! – гаркнул Лесник, падая в траву. Настька тоже упала, но прежде, чем ткнуться носом во влажную землю, увидела, как тонкие молнии пропороли лесной сумрак.

Когда Цыган вошел в Лысую балку, солнце уже садилось.

На шее у него висел бинокль и металлический короб детектора аномалий, из боковой стенки торчал толстый гибкий щуп сенсора. На спине – рюкзак и длинный чехол с «ВСС», на ремне кобура и два ножа, в руках верный «G-36».

Сталкер осмотрелся. Уходящий из-под ног вниз пологий склон был изрезан небольшими отрогами, среди них зеленели рощицы. Противоположный склон – гораздо выше и круче. По дну балки тек ручей, огибая холмик, где среди высоких берез стояли две брошенных избы с покосившимися заборами. Рамир снял с плеч рюкзак, достал бинокль и тщательно изучил постройки. Внутри почти наверняка прятались крысы или тушканы. Запомним, кивнул он сам себе и навел бинокль на растущий по верху противоположного склона лес. Вот это едва заметное марево – уж не «Жарка» ли?

Открывшийся взору пейзаж дышал спокойствием и умиротворением. Поросшие зеленой травкой пологие холмы, ручей, прохладная рощица вдали… Но сталкера эта тишина и подозрительная неподвижность только настораживали.

Он опустил бинокль и склонился над рюкзаком. Один за другим на свет появились несколько приборов. Усевшись на траву, скрестил ноги, посмотрел на детектор. Аномалию на той стороне балки тот, конечно, не улавливал. Было тепло, и Рамир расстегнул куртку. Кинул косой взгляд на ПДА – в округе никого. Вытащил из кармана тубу, вытряхнул на ладонь сигару, любовно обнюхал. Хороший, дорогой табак. Цыган раскурил ее и глубоко затянулся. Выпуская кольца, стал задумчиво озирать окрестности. Он наблюдал и изучал, думал и прикидывал, и постепенно у него вырисовывался план.

Сняв «ВСС» с плеча, Рамир покопался в рюкзаке, вытащил прицел ночного видения и установил на винтовку. Окуляр прицела скрывала защитная диафрагма светофильтра. Рамир глянул на уходящее за горизонт кроваво-красное светило, прикинул освещенность – и снимать диафрагму пока не стал. Вынув из бокового кармана рюкзака кусок брезента, расстелил в траве, положил на него винтовку, рядом – тепловизор в черном корпусе, похожий на камеру слежения. Потом расстегнул крепления, держащие под днищем рюкзака пятнистый чехол. Вскоре между кустами стояла камуфляжная палатка с датчиком движения на вершине и глазом видеокамеры под ним.

– Не мешает подстраховаться, – почти весело сказал Цыган сам себе, включая датчик. Он любил электронику, приборы, технику, любил оружие и фирменную снарягу – всякие созданные людьми хитрые штучки. – А то ведь ходят тут всякие…