Он обвел взглядом плиточный пол. Здесь тоже кто-то наследил и оставил заметные разрушения. Разбросанные по всему полу осколки стекла говорили о том, что здесь побывал взломщик. Сигнализация не сработала, а значит, Тельма к тому времени еще не спала.

Внезапно Дитлев ощутил панический страх.

Возвращаясь в холл, он по пути взял на всякий случай еще один нож. Рукоятки ножей в обеих руках придавали уверенности. Его страшила не столько сила, которая могла на него обрушиться, сколько внезапность нападения, поэтому он выставил перед собой ножи на обе стороны и шел, озираясь на каждом шагу.

Затем он поднялся по лестнице и очутился перед дверью, за которой находилась спальня Тельмы.

Под дверью виднелась полоска света.

Вдруг там кто-то стоит, поджидая его?

Крепче сжав ножи, он осторожно отворил дверь. Из комнаты хлынул поток света. Тельма лежала на кровати – бодрая, сна ни в одном глазу.

– Что ты еще задумал? – произнесла она, бросив на него взгляд, переполненный отвращением. – Пришел меня убивать?

И вдруг, выхватив из-под подушки пистолет, направила ствол на Дитлева.

Но остановил его не пистолет, а ее холодный презрительный тон. Он невольно выпустил из рук ножи.

Он знал Тельму. Будь на ее месте другая, это можно было бы принять за шутку, но Тельма никогда не шутила. У нее просто не было чувства юмора, поэтому он застыл, боясь пошевелиться.

– Что тут происходит? – спросил он, глядя на пистолет.

По виду пистолет был настоящий и достаточно серьезный, чтобы заткнуть рот кому угодно.

– Я обнаружил, что в доме побывали грабители, но сейчас уже никого нет, так что можешь положить эту штуковину на место, – сказал Дитлев, чувствуя, как тают последние остатки наркотического опьянения. – Откуда ты вообще, черт возьми, взяла этот пистолет? Ладно, будь душкой и отложи его в сторону. Скажи только, что тут случилось?

Но Тельма даже не шелохнулась.

Сейчас, лежа в неглиже на кровати, она показалась ему соблазнительной – какой не бывала уже многие годы.

Он хотел шагнуть к ней, но она не позволила и только крепче стиснула в руке пистолет.

– Ты избил Франка. Ты просто зверь. Не мог удержаться?

Откуда она, черт побери, это узнала? И так быстро?

– О чем ты? – ответил он, стараясь глядеть ей прямо в глаза.

– Имей в виду, он выживет. И для тебя это ничем хорошим не кончится, ты понимаешь?

Дитлев опустил взгляд себе под ноги, где лежали ножи. Зря он их бросил!

– Совершенно не понимаю, о чем ты говоришь. Я ездил к Торстену и провел у него вечер. Спроси его сама, если хочешь!

– Сегодня вечером тебя и Ульрика видели в Хиллерёде в «JFK». Мне этого достаточно, чтобы понять все остальное.

В былые дни инстинкт подсказал бы ему какую-нибудь ложь, но сейчас он ощутил только то, что она загнала его в угол.

– Да, я был там, – ответил Дитлев, не моргнув глазом. – Мы заезжали туда перед тем, как отправиться к Торстену. Ну и что?

– Мне не нужна твоя болтовня. Подойди сюда и подпиши. Прямо сейчас, иначе я тебя застрелю.

Она показала на несколько документов, лежавших в ногах кровати, а затем спустила курок. Пуля просвистела мимо Дитлева и засела в стене. Он обернулся, чтобы оценить размеры повреждения. Дыра получилась с ладонь взрослого мужчины.

Тогда он кинул взгляд на лист, лежавший сверху. Увиденное ему не понравилось. Если он это подпишет, то она заработает по тридцать пять миллионов за каждый год из тех двенадцати, что они кружили один перед другим, как два хищных зверя.

– Если ты подпишешь, мы не заявим на тебя. Так что давай, вперед!

– Ты не подумала, что если вы заявите на меня, то в тюрьме я объявлю себя банкротом и вы не получите вовсе ничего?