– Что это за штука, черт ее подери? – спросил Тоби. – Она живая?

– О да, – заявил Бартек. – Вы смотрите на самое последнее достижение биоинженерии. Ученые Империи забрали всех экстрасенсов, заключенных в бункере № 9,– тех, что остались после прерванного побега, и казнили их. Затем они извлекли тысячи мозгов и сплавили их ткани, чтобы создать единую конструкцию, которую вы видите. Тысячи живых мозгов, сплавленных вместе в один гигантский компьютер-экстрасенс. Единый огромный блокиратор биополя, и более того. Им управляют мыслечерви, которые в прошлом контролировали заключенных, – наследие Большого Червя. Они вплавлены в мозговую ткань через правильные интервалы, чтобы следить за мыслительным процессом и управлять им. Черви формируют мозг, обладающий способностями, превосходящими способности входящих в него разумов, и дают нам возможность сноситься с этой конструкцией посредством телепатии. Она называет себя «Легионом».

– Разумы экстрасенсов, – медленно произнес Тоби. – А они… живы там, внутри? Понимают, во что превратились?

Бартек пожал плечами.

– Никто точно не знает. Теперь они часть чего-то большего.

Тоби медленно приблизился, пока его лицо чуть не коснулось стекла. Он чувствовал, как неподалеку сзади Флинн спокойно снимает все на пленку. Ужас, который почувствовал Тоби от того, что было проделано с тысячами беззащитных людей, заставил его на минуту замолчать, но у него в мозгу уже бешено крутились мысли, как лучше представить все это зрителям. Они захотят узнать все про эту… эту мерзость, а он – единственный, кто может им рассказать. Он собрался с мыслями, взял их под жесткий контроль. Если хочешь сделать хороший репортаж, забудь о собственных переживаниях. Азбука репортера.

– Почему это зовется «Легионом»? – спросил он в конце концов.

Я «Легион», потому что я – многие.

Псионический голос звенел внутри головы Тоби, будто разложившиеся голосовые связки трупа месячной давности. Голос кружился в его мозгу подобно ядовитой змее, корчась, извиваясь и оставляя за собой гнусный след. Это было безжалостное, жестокое вторжение, насилие над мозгом, и Тоби чуть не стошнило. От одного только присутствия этого голоса ему казалось, что он вывозился в грязи. Он изо всех сил старался сохранить над собой контроль, а голос продолжал.

Я все, чем был раньше, и больше, намного величественнее, чем сумма моих частей. Нет экстрасенса, способного устоять передо мной. Их экраны падут, и я буду пировать на их разумах. Я возьму их в себя и высосу досуха. А Туманный Мир утонет в крови и страданиях.

«Легион» говорил одновременно многими голосами – ужасный хор противоречивых акцентов. Они были громкими и тихими, грубыми и пронзительными, все в одном. Неестественная смесь, невыносимо нечеловеческая. А фоном, как далекое море, накатывал и уходил голос тысяч проклятых душ, кричащих в аду.

– Кто… кто именно сейчас со мной говорит? – спросил Тоби, пытаясь вернуть профессиональное спокойствие. – Мозги экстрасенсов, мыслечерви, гештальт? Кто?

Но «Легион» не ответил и внезапно покинул сознание Тоби. Облегчение было ошеломляющим. Тоби попятился назад, отчаянно стремясь оставить побольше места между собой и ужасом в баке. Флинн быстро подскочил и поддержал его под локоть. А потом, как это ни удивительно, на вопрос Тоби сдавленным, тихим голосом ответил Ффолкс.

– Мы не знаем, кто с нами разговаривает. Нам представляется, что «Легион» все еще вырабатывает свою природу. Все, что мы знаем точно, – это что у него есть самосознание и он ориентируется в обстановке, и что сила его растет. При теперешней силе он может без проблем уничтожить любой психоэнергетический щит, которым экстрасенсы Туманного Мира могут от нас отгородиться, а без него они будут беспомощны.