Имперский крейсер «Непокорный» вышел из гиперпространства и лег на околопланетную орбиту возле Туманного Мира. В своей каюте капитан Бартек, известный также под именем Бартек-Мясник, напряженно ждал какой-либо реакции от лежащей внизу планеты. Даже после Тифозной Мэри выжившие экстрасенсы планеты должны были атаковать любой имперский корабль в момент его появления. Но мгновения текли, и ничего не происходило, и Бартек наконец позволил себе немного расслабиться. Новые экраны действовали. Теоретически ни один экстрасенс или группа экстрасенсов не могли обнаружить присутствие «Непокорного», однако не было способа испытать экраны заранее.

Капитан Бартек поднялся из своего широкого кресла и неторопливо двинулся по каюте – крупный, похожий на медведя, с медленными, неспешными движениями. Безупречный мундир, без пятнышка или пушинки, каждая складочка на своем месте. Хладнокровный и спокойный, Бартек не доверял эмоциям, тем более своим.

Они бывали всего лишь препятствием на пути эффективного выполнения служебных обязанностей. В большой и комфортабельной каюте царили растения, покрывавшие все стены и даже потолок. Лозы и цветы, колючие кусты и лианы переплетались друг с другом в борьбе за жизненное пространство. Стремились затмить друг друга огромные соцветия на причудливой растительности из сотни разных миров, живущие благодаря сложной гидропонной системе. Они наполняли воздух густым, тяжелым запахом, который казался терпимым только Бартеку. Он предпочитал растения людям. С цветами ему было проще, не в последнюю очередь потому, что они были предсказуемы и никогда не огрызались. На службе, где он никогда не мог расслабиться и никому не мог доверять, ему казалось, что яркие цвета и богатые запахи успокаивают, и он покидал уединение своей каюты только в случае абсолютной необходимости.

Бартеку было приказано вернуть Туманный Мир в лоно Империи. Честь, конечно, но честь чрезвычайно опасная. Разумеется, кроме него, никто не вызвался бы на это задание добровольно. Его предыдущее задание состояло в охране Склепов «спящих» на планете Грендель. Шесть его звездолетов без всяких происшествий годами поддерживали карантин этой планеты, пока капитан Сайленс на «Неустрашимом» по приказу императрицы не спустился на планету и не обнаружил, что мятежные ИРы с планеты Шаб каким-то образом проскользнули через блокаду и ограбили Склепы. Даже теперь Бартек понятия не имел, как это могло случиться. Его корабельные приборы и записи твердо свидетельствовали, что мимо них ничто не могло проскочить. И никто ни на одном из кораблей ничего не заметил.

Бартек и его корабли были отозваны с позором, и по прибытии на Голгофу все, от Бартека до последних нижних чинов, были тщательно проверены экстрасенсами и мнемотехниками, решительно настроенными обнаружить разгадку этой мистической истории. Крайности их методов довели некоторых испытуемых до смерти, а других до безумия, но найти не удалось ничего. Бартек до сих пор с дрожью просыпается по ночам от страшных снов о том, что с ним проделывали.

В конце концов он и выжившие члены экипажей были официально освобождены от обвинений – только для того, чтобы обнаружить, что им больше никто не доверяет. Бартек не мог поставить им это в вину. Он сам втайне опасался, что специалисты с Шаба смогли запрограммировать его разум, вставить секретные пароли и инструкции, закопанные так глубоко, что никто не смог их обнаружить. Он не сомневался, что другим тоже приходила на ум эта мысль, и не удивился, когда получил назначение вернуться в Академию флота инструктором. Это положило конец его карьере и дало возможность службе безопасности держать его под плотным наблюдением.