Была еще одна причина, по которой я выбрал именно в ВВС. На дворе стоял 1966-й, и война во Вьетнаме только начинала набирать обороты. Не могу сказать, что имел определенные политические взгляды, но из-за отца, полномочного представителя Лонг-айлендского союза печатников, больше склонялся в сторону демократии Кеннеди. И все же перспектива словить пулю, поддерживая некое общее дело, о котором я имел лишь весьма скромное представление, меня особо не привлекала. Я помню, как один механик ВВС рассказывал, что это единственный вид вооруженных сил, где офицеры – пилоты – непосредственно участвуют в боевых действиях, а срочники остаются в частях тылового обеспечения. Я не горел желанием воевать, и такая альтернатива меня полностью устраивала.

На начальную подготовку меня отправили в Амарильо, штат Техас. Почти половину нашего звена (так называлась учебная группа в ВВС) из пятидесяти человек составляли ньюйоркцы вроде меня, а другую половину – южане из Луизианы. Строевой инструктор постоянно чморил северян, и, по большей части, было за что. Я прибился к южанам, которые показались мне куда приятнее и общительнее, чем соотечественники из Нью-Йорка.

Для большинства базовая подготовка стала тяжким испытанием. Мне же после жесткой тренерской муштры в командных видах спорта, а также с учетом пофигизма, который все заметнее проявлялся у меня в последние несколько лет, крики строевого инструктора казались просто надоедливым жужжанием. Все его психологические приемы и хитрости я читал как открытую книгу, а сам пребывал в отличной физической форме. Базовая подготовка мне давалась легче легкого. Глазомер и точность, разработанные еще в бытность питчером в старшей школе, пошли мне на пользу, и довольно скоро я получил значок стрелка-эксперта из М-16, хотя до службы в ВВС стрелять мне приходилось только из воздушки по уличным фонарям, когда я был еще подростком.

На курсе базовой подготовки я снова заработал репутацию плохиша, но уже немного в другом отношении. Меня, накачанного и бритого, прозвали «русским медведем». В соседнем звене был похожий парень, и кого-то вдруг осенило, что нам имеет смысл побоксировать для поднятия боевого духа всего курса.

Бой стал для базы крупным событием. Равные по силе, мы не уступали ни пяди, увлеченно выколачивая друг из друга дерьмо. Тогда я сломал нос в третий раз (первые два – на футболе в школе).

Как бы то ни было, из пятидесяти человек в своем звене я стал третьим в списке лучших. По завершению начальной подготовки я прошел ряд тестов, по которым оказался годным для школы радиоразведки. Но мест там уже не было, а я не особо хотел ждать следующего набора, поэтому меня устроили наборщиком, хотя печатать я не умел. На базе ВВС Кэннон, что в ста милях от Кловиса, штат Нью-Мексико, как раз открылась вакансия в отделе личного состава.

Там я и застрял, целыми днями стуча двумя пальцами по клавиатуре и заполняя формы о демобилизации под неусыпным наблюдением идиота-сержанта, и все повторял сам себе: нужно выбираться отсюда.

И снова мое невероятное везение. Прямо напротив отдела личного состава расположилось специальное обеспечение. Услышав название, большинство из вас наверняка подумали о специальных войсках вроде зеленых беретов. Но все же это было именно специальное обеспечение, а конкретнее – специальное спортивное обеспечение. С моим прошлым я не мог упустить такую прекрасную возможность защитить родину, когда она во мне так нуждается.

Я стал невзначай околачиваться у них под дверью и однажды услышал, как один из собеседников вдруг произнес: «Эта программа летит ко всем чертям. У нас просто нет нужного человека».