Надо же… Когда-то этот квартал считался довольно бедным, но поди ж ты – всего десять лет минуло, и теперь все застроили так, что яблоку упасть негде. Конечно, здешнее жилье – не чета особнякам, которые испокон веку стояли в Белом[1] квартале. Но почти все дома были высокими, в три, а то и в четыре этажа. Заборов вокруг них практически не имелось, а двери выходили прямо на улицу. На окнах виднелись украшенные затейливой резьбой ставенки, за ними – чистые, тщательно выглаженные занавески. Ни лишней соринки кругом. Ни подозрительных личностей в подворотнях – близость главного столичного Управления сыска определенно сказывалась на внешнем виде этой части Алтира.

Правда, если рядом с городской стеной в глаза приезжим первым делом бросались постоялые дворы, то здесь, куда ни глянь, мелькали лавки, лавки, лавки, причем не просто обозначенные вывесками, а самые настоящие. С витринами. С ярко горящими над ними магическими фонарями. И с такой мощной защитой, что я просто диву давался.

Мимо таких обычно идешь аккуратно, придирчиво изучая защитное плетение, и до последнего затрудняешься сказать – то ли мимо обычной лавочки прошел, а то ли мимо дома обеспеченного мага.

Заглянув в одну из витрин, где под светом магических фонарей блистали и переливались дорогие украшения, я недоверчиво покачал головой. Затем заглянул во вторую, третью и, прищурившись от бьющего в глаза света, с ноткой грусти понял, что отвык от этого великолепия. Более того, отвык от людей, от суеты. И если сейчас, когда на улицах почти не было прохожих, еще мог любоваться обновленной столицей, то всего через несколько свечей мне наверняка станет неуютно.

Припомнив расположение улиц, я свернул с Главного проспекта в Зеленый переулок и, срезав таким образом приличную часть пути, всего через полсвечи оказался на центральной площади.

Гм. Хвала Фолу, хотя бы тут мало что изменилось, и главный храм Алтории как стоял на этом месте сто лет назад, так и по сей день никуда не делся. Более того, вокруг него до сих пор никто не осмелился отщипнуть ни крохи свободного пространства, хотя ютящиеся с краю дома выглядели угрожающе старыми и буквально нависали над площадью виноградными гроздьями.

По сравнению с Верлем, главный храм страны выглядел исполинским. Высоченный, со множеством острых шпилей на куполах и белоснежными колоннами у входа. Украшенный многочисленными барельефами и скульптурами неизвестных героев, он возвышался посреди площади как древний великан. И излучал такую ауру силы, что я, даже находясь на приличном расстоянии, уважительно присвистнул.

Поискав глазами, у кого бы уточнить дорогу к Регистрационной палате, я, к собственному удивлению, не увидел в округе ни одной живой души. И, почесав затылок, направил стопы прямиком к храму, благо его двери даже в это время оказались открытыми.

Внутри, как ожидалось, никого не было. За исключением таких же исполинских, как сам храм, выточенных с невероятным мастерством статуй с изображениями алторийских богов.

Первым, на кого наткнулся мой взгляд, был, разумеется, Род. Отец всего сущего и прародитель, как утверждают, человечества. А внешне – самый обычный мужик в роскошных золотых одеяниях и с совершенно каменной – во всех смыслах этого слова – физиономией.

Неподалеку от него, купаясь в льющихся с потолка потоках света, стояли остальные светлые боги: Лейбс, покровитель кузнецов, Ремос – бог справедливости, богиня красоты Ферза, бог познания и мудрости Сойрос. На границе света и тени загадочно улыбался из кресла жабоподобный Абос. Но поскольку даруемая им удача всегда была двуликой и нередко оборачивалась неприятными последствиями, то Абоса все же условно относили к темным, а не к светлым богам.