Когда девочки вышли из здания горбольницы, они еще некоторое время пребывали в ступоре. Первой в себя пришла, как и ожидалось, староста.

– И что это было?

– Это не Соколов, – уверенно ответила другая. – Где кудряшки, испуганный взгляд и писклявый голос? А вы видели, как он рассматривал фотографию Свиридова? А как расспрашивал?

– Как и всех, – пожала плечами староста.

– Нет, я видела его глаза, там было столько ненависти! А про ногу он спросил – ведь Женька именно тогда ее сломал!

– Так он же с дерева упал, – неуверенно сказала рыжая.

– Это он так всем говорил.

– Надо во всем этом разобраться, – решила староста. – Игорь сказал, что через неделю его выписывают. Там и разберемся.

– До окончания учебы осталось всего чуть больше месяца, – вздохнула рыжая.

Мне, конечно, не нравилось, в чем тут ходят, я раньше всегда одевался стильно, поэтому когда принесли серые теплые брюки на ворсе, свитер, рубашку и пальто с шапкой из кроличьего меха, то окончательно скис, а когда увидел ботинки, то чуть не умер от одной мысли их надеть. От стыда умру, если все это надену.

Сам я за последнее время носил только больничную пижаму и много раз стиранный спортивный костюм, что перепал мне от отца. Этого хватало, я даже в самые жгучие морозы бегал кросс и занимался на турнике. Ни разу не замерз, хотя, конечно, если поднимался ветер, то оставался в самодельном спортзале, сделанном по приказу главврача. А так даже не чихнул ни разу.

С тоской посмотрев на брата – это он должен был довести меня до дома и проследить, чтобы не заблудился, – я начал одеваться. Собрав вещи и попрощавшись с соседями, особенно с капитаном, что лежал на соседней койке, я вышел в коридор. Провожать меня пришли многие из женского медперсонала, мне было, на ком оттачивать свое мужское начало, поэтому раздав несколько воздушных поцелуев, я поспешил с братом выйти на свежий воздух. Мало ли что, вдруг какая заявит, что беременна. Ну на фиг, все-таки я тут изрядно повеселился, усмиряя бушующие гормоны.

– Прощай, одна тюрьма, и здравствуй, другая, – буркнул я и направился вслед за братом к автобусной остановке.

– Чего? – не расслышал Толик.

– До дома далеко идти?

– Да минут сорок.

– Пешком пошли, прогуляться хочу. Заодно город покажешь.

– Ага. Давай тут обойдем.

– А что тут строят? – спросил я, озадаченно глядя на отвалы земли и щебня, присыпанные снегом.

– Метро, – гордо ответил брат. – Еще одну ветку строят.

Забросив узел с личными вещами за спину, я неторопливо шагал рядом с Толиком и слушал его. Чехол с гитарой нес брат. Где кто живет, чей это дом, где здания администрации, магазинов и остановки троллейбуса. Школу он мне показал мельком, она была на другой стороне улицы. Немного забавляли транспаранты с лозунгами, но в связи с отсутствием рекламы, встречены были мной вполне благожелательно.

Больше всего меня удивляла одежда и довольные и радостные лица прохожих. Постовой в шинели с двумя рядами блестящих пуговиц и шапкой-ушанкой, что стоял на перекрестке, тоже привлек внимание, но не сильно. Когда к соседу по палате приходили сослуживцы, я успел рассмотреть форму, понимая, что она мало похожа на привычную мне милицейскую. Видимо, ту введут позже. Да и то, что МВД сейчас не МВД, тоже удивляло. Оказалось, называлась эта структура – МООП. А расшифровывалась как Министерство охраны общественного порядка. Во как.

Наконец мы зашли в небольшой проулок, с одной стороны был высокий забор и заводской корпус, с другой – три двери в подъезды пятиэтажки явно еще царской постройки. Двор был пуст, ни одного человека.