— Видения не всегда говорят правду, — прошептала я.

— Но намекают на вероятность, — согласился отчим. — С тобой танцевать тяжёлый труд, ты мне жалуешься.

— А кому ещё?

— Просто прежде, чем жаловаться мужчине, подумай, вдруг он начнёт решать твои проблемы. Понравится ли тебе это?

— Реши мои проблемы, Валентин, — горько усмехнулась я.

— Я убью твоего отца, и все твои проблемы закончатся.

Вздрогнула и посмотрела в его бездушные, черные, но при этом ледяные глаза.

— Нравится? — улыбнулся мне Валентин. 

—  Нет.

—  Тогда беги, оленёнок.

     Это моя семья. Мне с детства внушали,  что мои отчимы не дружный мужской коллектив, а обычный гарем с конкуренцией. 

Я отошла от Валентина и, наплевав на все приличия, двинулась к высоким створкам дверей. 

Отчаяние сковало шею, тугим кожаным ошейником. 

Противно… Отвратительно чувствовать своё заключение и несвободу…

 Безнадёжность.

Выбежала из бального зала, понеслась по ковровой дорожке, приподнимая подол своего алого платья. Слёзы держались в глазах, но я не плакала. Я вообще никогда не плакала. Не знала, с чем это связано, но видимо все мои солёные несчастья остались в пелёнках. 

Даже когда отец жестоко наказывал, я смотрела на него глазами сухими, отчего он злился ещё больше.

В мои покои была открыта дверь. В неё заносили кованые расписные сундуки.

— Это подарки северного лорда, — сказал слуга, стараясь не смотреть на меня.

Теперь на меня никто из оленей-самцов не посмотрит. Я чужая жена, и хотя свадьбы не было, решение принято царями, а это неукоснительно. 

Я вошла в свои комнаты.

Везде был включен свет, дымили ароматные курильницы, запахи  были очень приятные, от смолы до ягод. И никаких химических ароматов из человеческого мира. Люди любят натуральные продукты заменять синтетикой, мы это презираем. 

Запыхаясь, позади  появилась Хвоя. Она в кроссовках добежала до меня первой.

— Ничего себе! — ахнула она, глядя на три сундука. 

Прошла к ним и распахнула крышки. 

В первом сундуке лежали шёлковые ткани и бисер на нитках. Во втором косметика, масла, духи и куча средств по уходу за телом. Старику видимо только это и надо, решил меня приобщить к своей гигиене.

Третий сундук был доверху заполнен золотыми украшениями. 

Мелисса и Эрва закрыли за собой двери и рухнули на колени перед моими подарками.

— Девочки, осторожно, — прошептала Хвоя, — это дорогие подарки ничто не должно пропасть.

— Лилея! — Эрва обернулась с глазами полными слёз. — Дорогая моя, возьми меня с собой! Прошу! Если ты выйдешь замуж, меня выкинут из дворца.

— Нас, между прочим, тоже, — с прискорбием прошептала Мелисса и посмотрела на Хвою.

Хвоя, не поднимаясь с колен, повернулась ко мне и сложила толстые ладошки вместе.

— Царевна, просим тебя, уговори мужа взять нас с собой, — прошептала она. — Ягель влюблён в тебя, отказать не посмеет.

— Лилея, подумай, — говорила Мелисса. — Чужой гарем, какие там правила, не известно. А ты одна. 

— Мы с тобой настоящая банда, — кивнула Хвоя. — Мы вместе свои правила установим, тем более ты до конца его дней любимой женой будешь.

Глаза мои жгло огнём, но я не плакала. 

Злилась. 

Серьёзно злилась  на своих подруг, которые будут блудить на севере, как здесь, а я должна их обеспечивать за счёт постели старика.

Но выбора-то нет!

Мелисса права, я не могу ехать одна. Я, конечно, не такая уж и лапушка невинная, как многие могли подумать, глядя на меня. Мои рога покруче многих, я умею колдовать. Но лучше, когда есть подруги.

— За что дефектной мутнокровке столько счастья, — прошептала Эрва, продолжая копаться в сундуках с моими подарками.