Повторив процедуру и получив инструкции от охранника, Сага сдала ему оружие и ключи, прошла через AIT-cканер, и наконец ее выпустили через следующие шлюзовые двери.

В комнате персонала с кухонькой сидела Жанетт Флеминг – психолог и эксперт по ведению допросов СЭПО. Красивая, средних лет женщина, светлые волосы, стрижка под мальчика.

Как всегда, элегантно одетая, Жанетт ела салат из пластикового ланчбокса; крышка лежала рядом на столе.

– Ты знаешь, что я с тобой не заигрываю, но ты невероятно привлекательна, – сказала Жанетт, вонзая пластмассовую вилку в салат. – Каждый раз мне удается закрывать на это глаза… и это что-то вроде инстинкта самосохранения.

Жанетт поставила остатки салата в холодильник и пошла следом за Сагой по коридору к лифтам.

– Как дела с обжалованием? – спросила Сага.

– Мне категорически отказали.

– Жалко.

Жанетт восемь лет ждала, чтобы ее муж решил, не настал ли подходящий момент завести ребенка, после чего он оставил ее. Три года она пытала счастья на сайтах знакомств, потом подала в ландстинг заявление на искусственное оплодотворение.

– Ну, не знаю, может, съездить в Данию… но мне все-таки хочется, чтобы ребенок говорил по-шведски, – пошутила Жанетт, входя за Сагой в кабину лифта.

Она нажала кнопку нижнего этажа, двери закрылись, механизм, погромыхивая, заработал.

– Я прочитала только первый отчет, в телефоне, – сказала Сага.

– Это так грубо по отношению к бедной девочке. Она испугалась и замкнулась. Но они явно получили приказ действовать жестко.

– От кого? Кто отдал такой приказ?

– Не знаю, – сказала Жанетт.

Лифт быстро увозил их вниз по шахте. Свет из кабины падал на грубые скальные стены. Противовес блеснул и уплыл вверх.

– София боится, что будет еще больше боли… ей нужен человек, который выслушает ее.

– Кому не нужен такой человек? – улыбнулась Сага.

Оказавшись внизу, они торопливо прошагали по холодному коридору. На этом уровне царила вечная серость.

Рассказ Софии Стефанссон подтвердил патологоанатом, констатировавший высокое содержание быстродействующего снотворного флунитразепама в ее крови. Запястья и лодыжки у нее были в ранах, на внутренней части бедер – синяки, а ее отпечатки остались на стуле, которым разбили окно.

Если ее рассказ соответствует правде, то она – жертва, согласно закону о противодействии торговле сексом. В таком случае ее использовал и избил покупатель, и ей следует поговорить с полицией и психологом.

Но так как София могла быть замешанной в серьезную террористическую операцию, она оказывалась вне действия законов и принципов правовой защищенности.

– Думаю, мне лучше подождать в контрольной комнате, – сказала Жанетт.

Сага ввела код и открыла дверь старого ледяного бассейна.

Ярчайший свет в огромном, лишенном окон помещении; видеокамера регистрировала все происходящее.

Бассейн был спроектирован для двухсот тонн льда, который в случае атомной войны понижал бы температуру воздуха, если бы в огромном убежище стало жарко из-за тепла, выделяемого человеческими телами.

София Стефанссон в странной позе стояла на пластиковом коврике посреди помещения. Руки связаны за спиной, тело подалось вперед и всей тяжестью висит на тросе, который тянулся к половице под траверзой. Плечи напряжены, голова опущена, пряди волос закрывают лицо.

Подойдя к Софии, Сага проверила, жива ли та, и объяснила, что сейчас бережно опустит ее на пол, но было бы хорошо, если бы София помогала ей – так, чтобы спуститься без травм.

Ослабив напряжение троса, Сага начала крутить лебедку. Таль пощелкивала, София медленно опускалась. Одна нога так и торчала под странным углом.