– Отлично, другого ответа я и не ждал, – он бросил взгляд на маленькую девочку, – У меня последний вопрос… я бы даже сказал, для вас он будет личным.

– Если это поможет делу, то задавай свой вопрос.

Артём кивнул, и медленным шагом, подошёл к девочке. Она дрогнула, снова сжала кулачки и начала их тереть дуг об друга.

– Зачем Идопу твоя дочь? Что в ней… такого особенного?

Нет ни потоков жуткой силы, ни какой–то аномальной способности… такое чувство, что перед Артёмом стоит обычный, человеческий ребёнок.

– Ты сейчас играешься с огнём, человек! – широко раскрыла глаза Лизия.

– Я спросил что–то обидное? – ответил Артём жутким взглядом, – Мне нужно будет притвориться Вильдрифом, я должен знать причину.

Сжав свои белоснежные зубы, на лице Лизии проступила ярость. Она реагирует, когда вопрос касается её дочери… это доказывает, как она её любит. Истинная мать.

– Хорошо… – прошипела сквозь белоснежные острые зубы Королева, – Мой ребёнок… она… – видно, как ей стало трудно говорить об этом, в присутствие Гияны, – Она не такая, как другие Исчадья… дочь, подойди ко мне.

Гияна тут же обошла трон и повернулась к матери лицом. Она опустила голову, и её вуаль слегка колыхнулась.

Охотник широко раскрыл глаза, а его лицо распрямилось, сбросив жуткую улыбку. Лицо Лизии… это бледное, жуткое лицо, словно смотришь на мертвеца, стало таким ярким, и добрым. Она так мило улыбнулась, что Артёму показалось, что перед ним, наверное, какая–то иллюзия. Глаза её отдавали такой любовью… настоящей, не фальшивой. Такой взгляд присущ лишь матерям, что смотрят на своих любимых детей.

– Моя дорогая Гияна… я должна показать этому человеку… то самое, – она положила свою огромную ладонь на щёку девочки, – Могу ли я, показать ему твои глаза? Я сделаю так, как ты скажешь. Скажешь, нет, я откажу ему.

Девочка на пару секунд ушла в раздумья, а следом, перестав тереть друг об друга кулачки, ответила тонким невинным голосом:

– Если это поможет тебе, Мама… я это сделаю.

– Спасибо, Гияна.

Как взор королевы перешёл на Артёма, её лицо вернулось в прежние жуткое состояние… у неё словно две личности, которые ни капельку не похожи друг на друга.

– Предупрежу тебя, человек, – покрылась Лизия красным огнём самой преисподней, – Если ты покажешь глазами… мимикой лица… или рискнёшь сказать… я разорву твоё тело на сотни частей, и выставлю их на обозрев людям «Среднего Мира», откуда ты и явился. И они все будут говорить… «смотрите, это человек, который посмел оскорбить дочь Лизии.»

Артём, на угрозы, рассмеялся во весь голос:

– Так никто не скажет. Тебя в нашем мире никто не знает. Максимум скажут: «Смотрите, это Артёмка… закончил он худо!».

– Ты уловил мысль? – пропустила Лизия мимо ушей сатиру Артёма.

– Да–Да… – сел Охотник на одно колено перед девочкой, – Проблема в её глазах?... И это… я буду задавать вопросы, и они не нацелены обидеть… не кокни меня по случайности, ладно? – Лизия промолчала, поэтому Артём обратился к Гияне, – Маленькая принцесса, можно я подниму вашу вуаль?

Девочка слегка кивнула, и сжала кулаки. Ребёнок уж сильно переживает. Что же там с её глазами?

Артём ухватился пальцами за кончики чёрной ткани, и медленно поднял вуаль, перекинув её на затылок Гияны. И как он это сделал, его лицо застыло, и тут же побледнело. Нижняя челюсть задрожал, а из глаз, непроизвольно, покатились слёзы…

Глаза Гианы, полностью чёрные… в ней нет золотых огоньков, как в глазах всех Исчадий. Её глаза… они такие же, как были у Артёма в его мире… глаза, за которые его все ненавидели и призирали, а собственная семья пыталась сгноить в логовах монстров.