Жизнь Охотника коротка. Редко кто из них доживает до пятидесяти лет. Любая охота может стать последней. Как ни берегись, рано или поздно стрела ждет почти каждого. Одна рана в ногу или в руку мучительно болезненна, долго заживает, но все же не смертельна, если ее немедленно прижечь каленым железом. Однако стрелец выпускает сразу несколько десятков стрел, чтобы наверняка поразить жертву. Если бы Охотники видели свои собственные сны, а не подаренные ларнами, картины с человеческими скелетами под кустами повторялись бы в них постоянно.

Я не встречала ни одного Охотника старше сорока пяти. Даже самые ловкие и искусные к этому возрасту перестают ходить в Леса. Сидят дома и стремительно дряхлеют. Пятидесятилетние выглядят лет на восемьдесят и чувствуют себя так же. Словно что-то выжигает их изнутри, как это происходит с ларнами.

Леса – странное и страшное место. Стрелец, пожалуй, самое опасное из того, что нам известно, но и без него там хватает необычного, того, чего больше нет нигде. Звери, птицы, деревья, цветы. Ученые щедро платят Охотникам за любую диковинку, но все, что было доступно, уже изучено. В самое сердце Лесов не рискует заходить никто: оттуда не возвращаются. Хуже всего, что ларны постепенно отступают в чащу, и нам приходится следовать за ними, все дальше и дальше.

Нельзя зайти в Леса и выйти оттуда прежним. Что-то меняется в человеке. Они дают особую силу и необычные способности, но расплачиваться за это приходится отнятыми годами жизни. Охотники отличаются редким здоровьем и долго сохраняют молодость, однако после сорока пяти за несколько лет превращаются в дряхлую развалину.

Отец последний раз вышел на охоту в сорок восемь – и умер в пятьдесят два. Перед смертью он сказал мне:

«Тайра, ты еще молода. Брось все это, пока не поздно. Жизнь Охотника – иллюзия. Яркая и стремительная. Но это понимаешь, только когда умираешь. В ней нет ничего, кроме охоты. Я счастливый человек, в моей жизни была любовь твоей матери и ты. Но даже это не заставило меня отказаться от Лесов. Ты еще сможешь. Найди того, кого полюбишь, роди детей. Без любви жизнь бессмысленна».

Мне исполнилось двадцать, и я уже пять лет как была Охотницей. Среди молодых меня считали лучшей – еще бы, ведь и учил самый лучший! Я не поверила его словам о том, что наша жизнь всего лишь иллюзия. В моей был азарт охоты, игра со смертью, желание почувствовать себя сильнее, чем она. В ней были великолепные дикие сны, от которых захватывало дух. И, самое главное, в ней была любовь.

Энгард, Дворцовый Охотник, ради меня стал Вольным. В Леса мы ходили вместе. Уворачивались от стрел, искали ларн и собирали в клетки-ловушки. Занимались любовью на полянах, где они обитали, потом засыпали, обнявшись, и видели сны – захватывающее продолжение нашей безумной реальности.

Именно это пыталась показать мне Кора, умирая. Ее прощальный подарок. Я поймала ее для себя как раз после такой ночи, совсем крохотную, с детский кулачок. А спустя луну Энгард погиб, закрыв меня собою от стрел. Я только и смогла, что оттащить его от куста, который жадно тянул к нему побеги. Провела с ним последние часы, закрыла ему глаза и похоронила, завалив в низинке ветками и камнями.

И лишь после этого я поняла, как прав был отец. Жизнь без любви – иллюзия. Неважно, жизнь Охотника или простого человека. Такая же иллюзия, как и сны ларн. В снах, по крайней мере, нет боли и тоски. Может быть, горе и закаляет, заставляя душевно расти, но любому человеку хочется тепла и покоя. Я пыталась найти его в обычной жизни. Или в новой любви. Но никто не мог сравниться с Энгардом, а повседневность казалась слишком пресной и тусклой. Только охота придавала ей хоть какой-то смысл и остроту.