Наконец Четти Синг предложил Чэнгуну и его отцу собственную долю в торговле слоновой костью. Естественно, взамен он попросил немалых вложений в торговлю, чтобы расширить масштаб партнерских операций, а также крупную сумму наличными в знак признания добровольного участия в операциях.

В целом это потребовало свыше миллиона долларов. Чэнгун с ведома отца сумел искусным торгом сократить эту сумму вдвое.

Только став полноправным партнером, Чэнгун сумел оценить истинный размах и масштаб операции. В каждой из стран, где еще сохранилась значительная популяция слонов, Чэнгун сумел обзавестись соучастниками в правительстве. Многие его контакты проходили на уровне министров.

Во всех крупных национальных парках у него были свои платные информаторы и чиновники. Одни просто следопыты и лесничие, другие – главные хранители, руководящие парками, те, кто по долгу службы должен был охранять и защищать диких животных.

Партнерство оказалось столь выгодным, что, когда срок службы Чэнгуна истек, его отец через своих друзей в тайваньском правительстве продлил этот срок еще на три года.

К этому времени отец и братья Чэнгуна в полной мере сознавали инвестиционные возможности Африки. Начав с небольшого, но прибыльного рыболовного предприятия, потом благодаря добыче слоновой кости и торговле его семья все больше углублялась в Черный континент.

Ни Чэнгун, ни его отец не испытывали никаких угрызений совести из-за связей с режимом апартеида и начали увеличивать вложение средств в Южную Африку. Они, конечно, знали, как осуждают во всем мире эту политику, знали об экономических санкциях, до того снижавших стоимость земли и другой недвижимости в стране, что разумный делец просто не мог этим не заинтересоваться.

– Достопочтенный отец, – сказал Чэнгун отцу в одно из своих частых возвращений в Тайпей, – через десять лет апартеид и правление белого меньшинства будут стерты с лица земли. И тогда цены в Южной Африке достигнут своего истинного уровня.

Они покупали огромные ранчо в десятки тысяч акров за стоимость трехкомнатной квартиры в Тайпее. Скупали заводы, офисные здания и торговые центры у американских компаний, которые правительство заставляло прекратить деятельность в Южной Африке. За имущество стоимостью в доллар они платили по пять центов.

Однако отец Чэнгуна, который, помимо всего прочего, был управляющим гонконгским автогоночным клубом, оказался слишком проницательным игроком, чтобы класть все яйца в одну корзину. Инвестиции делались и в другие африканские страны. Только что был заключен договор между Южной Африкой, Кубой, Анголой и Соединенными Штатами о предоставлении независимости Намибии. Семья вкладывала деньги в недвижимость в Виндхуке и в рыболовные и горнодобывающие лицензии этой страны. Через Четти Синга Чэнгун познакомился с министрами правительств Замбии, Кении и Танзании, которые по финансовым соображениям благосклонно отнеслись к вложениям в экономику их стран; отец Чэнгуна нашел плату за это вполне приемлемой.

Тем не менее, несмотря на все эти крупные вложения, отец Чэнгуна по причинам сентиментального свойства по-прежнему интересовался первым предприятием по добыче слоновой кости, которое и привлекло его внимание к Черному континенту.

Во время последней встречи, когда сын склонился перед ним, прося благословения, он сказал:

– Сын, я был бы очень доволен, если бы, вернувшись в Африку, ты смог найти большое количество зарегистрированной и проштампованной слоновой кости.

– Достопочтенный отец, единственный легальный источник кости – правительственные аукционы.