– Худой? Полный? – спросил следователь.

– Не худой и не полный, я бы сказал спортивный, но я могу ошибаться. И потом на нём же была куртка!

– Не заметил, какая на нём была обувь?

– Вроде кроссовки, хотя не уверен.

– Пойдём, – Наполеонов взял парня за руку.

– Куда?

– Во двор.

– Может, не надо? – со слабой надеждой спросил Лёнчик.

– Надо, парень, надо. Ты у нас единственный свидетель.

Когда они вошли во двор, Наполеонов увидел, что парень не соврал, во дворе действительно было светло. Управляющая компания не поскупилась на освещение. С одной стороны, это, конечно, расточительство. Но с другой – жильцам спокойнее, а в случае чего следствию подмога. Если бы не яркость фонарей, Лёнчик мог вообще ничего не заметить. «Бедный парень», – подумал Наполеонов, жалея потрясённого подростка.

Девушка лежала почти возле самого подъезда, над ней склонился судмедэксперт, остальные осторожно обследовали двор.

Легкоступов защёлкал фотоаппаратом, при этом он не пощадил Илинханова, осматривающего тело жертвы, и на фотографиях, как предположил Наполеонов, судмедэксперт будет выглядеть как напавший на девушку насильник. Ух уж этот Легкоступов.

– Валерьян! – прикрикнул следователь на фотографа. Но тот пропустил его окрик мимо ушей. Тогда Наполеонов обратился к распрямившемуся во весь рост Илинханову: – Ну что там, Зуфар Раисович?

– Два ножевых ранения. Остальное после вскрытия.

– Она мертва?

– Мертвее не бывает.

– Ладно. Орудие убийства обнаружено?

– Нет, – отозвался Незовибатько.

– А хоть что-то интересное есть?

– Пока нет, Александр Романович, ищем, – проговорил один из оперативников.

– Камеры где-то поблизости есть?

– Никак нет, товарищ капитан.

Следователь заметил, что в некоторых окнах дома зажёгся свет. «Кто-то наверняка, – подумал он, – прижался носом к стеклу и пытается, не выдавая своей заинтересованности, рассмотреть, что происходит во дворе. Ладно, пускай любопытствуют, всё равно придётся будить народ, чтобы провести поквартирный опрос. Хотя не стоит терять объективности и признать, что шансов на раскрытие преступления по горячим следам мало».

Наполеонов снова переключил своё внимание на Федотова:

– Лёня, назови адрес своей подружки.

– Зачем? – заартачился парень.

– За надом.

– Ничего я вам не назову, – набычился Лёнчик.

– Слушай, не дури! А то мы решим, что это ты гражданочку прирезал.

– Вы чего, с ума сошли? – Глаза парня чуть на лоб не вылезли.

– Нам же надо на кого-то убийство повесить, – ласково проговорил Наполеонов, – а тут ты, и искать никого не надо.

– Ладно, пишите! – махнул рукой подросток. – Ключевского…

– Чего Ключевского?

– Улица! Дом восемнадцать, квартира один.

– Твоя подруга живёт на первом этаже?

– Ну!

– Как зовут?

– Тамара.

– А отца?

– Геннадий Иванович Весельчаков.

– Хорошая фамилия. В театре комедии служит, – попытался пошутить следователь.

– Кто? – изумился парень.

– Папа твоей подружки.

– Геннадий Иванович – директор магазина бытовой техники.

– Хорошего ты себе будущего тестя присмотрел, – одобрил Наполеонов то ли в шутку, то ли всерьёз.

– Какого ещё тестя? – обиделся Лёнчик. – Мы с Тамарой просто дружим.

– Понимаю, – вздохнул Наполеонов, вспомнив о Мирославе Волгиной, и пробормотал: – Я вот тоже с одной девушкой дружу, дружу.

– Вот видите, – обрадовался Лёнчик.

– Пока ничего не вижу, – вздохнул следователь. – Ты пока иди, а то и так весь промёрз. Только координаты мне свои оставь.

Лёнчик, несмотря на холод, был без головного убора, да и куртка на нём была не слишком тёплая. «Рано парень с зимней одеждой расстался», – подумал Наполеонов.