Завернувшись поплотнее в полушубок, я толкнула плечом дверь. Шквал острых снежинок ударил в лицо. Волосы растрепал порыв ветра.

Призрачный парнишка, постоянно оглядываясь, будто боясь, как бы я не исчезла, поплыл вперед. Нырнул за угол. Дождался меня. И снова поплыл по узкой улочке. Такой темной и неприветливой, что я задумалась – а не повернуть ли обратно?

Вскоре мы оказались во дворе обветшалого, увитого сухими виноградными лозами дома. Укутанный в старое пальто дворник мел мостовую. Молодая женщина развешивала белье. Седой старик сидел на табуретке, курил папиросу и чистил сапог. Он проводил меня внимательным взглядом.

Парнишка далеко улетать не стал. Завис напротив небольшой деревянной двери, ведущей в подвал. Прошел сквозь нее. Вернулся обратно.

Замка не было.

Схватившись за холодную железную ручку, я дернула ее на себя. Та поддалась. Легко. Наружу вывалились подпиравшие дверь ноги. В нос ударил заставивший поморщится прелый тошнотворный запах.

Завершил трагичную картину раздавшийся за спиной истошный женский крик.

3. Глава 2, Где место встречи неизменно

Народу во дворе скопилось, что селедок в бочке. И жильцов небогатого дома, которым даже лютый морозец нипочем – кто-то перед выходом успел лишь портки натянуть, – и праздных зевак.

Детвору не гоняли. Она, то и дело норовила прорваться сквозь толпу, взглянуть на «подвального покойника», как его успели окрестить присутствующие. А вот позвать полицию никто не додумался.

Пришлось действовать самой.

– Эй… милейший… – крикнула я тучному господину в меховом пальто, что единственный старался угомонить особо ретивых, постоянно приговаривая «тихо, тихо, господь с вами». Вроде выглядел как вполне себе адекватный мужик. – Да-да, к вам обращаюсь. Извольте кликнуть городового, пусть за приставом пошлет.

Он удивился, но спорить не стал. Быстро исчез в людской массе. А его место занял тот самый сидевший на табуретке седой старик.

– А ты, красавишна, кто такая будешь? Чего забыла тут?

– Дык, это она покойника нашла, – громко вторила ему еще недавно развешивающая белье девица. – Вчерась я хаживала, крыс потравить – никого-то там не было. А теперича глянь.

– Не подходите близко, – одернула я ее, когда та попыталась прорваться в подвал. – Это место преступления, тут могут находиться улики…

– Улики… улики, – передразнила она меня. – Каки-таки улики, ежели я самолично видала, как вы, барышня, вокруг подвала ошивались? Верно за ручку вас кто вел. Чай знали, где искать?

– Вы меня в чем-то обвиняете? – нахмурилась я и, на манер этой девицы, уперла кулаки в бока. – Прежде чем ответить, имей в виду, я – личная помощница полицейского пристава Мещанского участка Гордея Назаровича Ермакова. И клеветы в свой адрес не потерплю.

Кто бы не придумал фразу «Лучшая защита - нападение», он был чертовски прав. Храбрая девица живо стушевалась. Глаза забегали. Отступила на пару шагов и скрылась в толпе.

Люди, что стояли рядом, тоже отодвинулись, дав мне больше свободного пространства. Выражения их лиц стали задумчиво-почтительными. Кто-то вызвался гонять особо наглых ротозеев.

Воспользовавшись моментом, я повернулась к распростертому неподалеку телу парнишки, над которым, гулко завывая, кружил его призрак. Мысленно посетовала на отсутствие фонарика или, в крайний случае, масляной лампы. В подвале было темно, хоть глаз выколи. Прижала платок к носу. И склонилась, пытаясь разглядеть лицо покойного.

Да уж, потрепали его не слабо. Рукав шинели оторван. Длинная шея вывернута под неестественным углом. Кто ж тебя так, парень? Возможно, были и другие повреждения, но я решила повременить с детальным осмотром до приезда Гордея и Поля Маратовича Лавуазье.