– Как тебя зовут, дитя мое?

– Лидия, отче.

– Ты была сегодня ночью в доме?

Девушка побледнела, вспоминая минувшие ужасы, и кивнула:

– Да. К несчастью.

– А твоя мать?

– Она… Она вернулась поздно, но тоже ночевала дома.

– И где же леди Элена теперь?

Лидия с ненавистью перевела взгляд на мертвую волчицу:

– Да где же, как не в утробе этого проклятого зверя!

– В утробе, говоришь…

Иоганн подошел к одному из стражников, ставших героями ночного побоища, вытащил у него из поясных ножен широкий кинжал, вернулся к седой туше, наклонился и взрезал брюхо, выпуская на лакированный паркет дурно пахнущие внутренности. Потом нашел среди всего этого непотребства желудок, рассек его и повернулся к уже чуть ли не позеленевшей девушке.

– Вряд ли зверь сегодня обедал. Вернее, ужинал.

Лидия пошатнулась и безмолвно осела на руки чудом успевшего подбежать слуги. Иоганн скучающе вздохнул, продолжая осмотр. Вечно эти нежные девицы норовят упасть в обморок по поводу и без повода! Хотя и ему самому постепенно становилось дурновато. Хорошо еще, что послушник, увлеченный порученным ему делом, на какое-то время перестал воспринимать происходящее вокруг во всех его красках и запахах, а то в комнате оказалось бы вместо одного два потерявших сознание тела.

– Все сделано, отче!

Вот и молодец. Вот и славненько. Брат-инквизитор кинул быстрый взгляд на творение своего помощника, убедился, что тот исполнил приказание со всем возможным старанием, и милостиво разрешил выйти в коридор. Все прочие, остававшиеся в комнате, тоже с удовольствием убрались бы восвояси, но без позволения дознавателя не смели ступить и лишнего шага, вынужденные вдыхать ставший почти уже невыносимым запах начавшей разлагаться плоти.

Иоганн еще раз присел на корточки рядом с волчицей, разглядывая узор, проступивший на седой шкуре. Больше всего это было похоже на шрамы, но вряд ли они наносились ножом, потому что выглядели слишком ровными и не то чтобы давно сделанными, а удивительно хорошо заросшими, потому что всего лишь выпирали под кожей гладкими бугорками. Брат-инквизитор вновь провел пальцами по волчьей лапе, прощупывая все суставы, в том числе и…

А это еще что за странность? На одном из пальцев волчицы явственно прощупывалось утолщение, не имеющее отношения к проявленному рисунку. Что-то вросло в плоть. Иоганн воспользовался все тем же ножом, отсекая искомую часть лапы зверя, лезвие чиркнуло словно бы по металлу, и на свет божий появилось кольцо. Обычное, бронзовое, судя по всему старое, покрытое зелеными пятнами. Волчица носила человеческие украшения? Невозможно. Да еще узор, уж больно похожий на письмена. Отчетливо пахнет магией, причем самого мерзкого пошиба. А там, где применялись колдовские чары, для очищения можно использовать лишь одно средство.

Брат-инквизитор вышел в коридор и притворил за собой дверь, чтобы до любопытных ушей не донеслось ни единого слова.

– Отправишься в резиденцию. Бегом! Скажешь, чтобы огня прислали.

Послушник понятливо кивнул, спрятал исписанные свитки в кошель и рысцой припустил к лестнице, а Иоганн, зная, чем завершится все дело, но полагая, что непосвященным следует по-прежнему оставаться в неведении, вернулся в комнату.

– Уложите уже девицу куда-нибудь… Да не здесь, в соседней комнате! Кто из вас убил зверя?

Вперед выступил тот стражник, у которого брат-инквизитор позаимствовал нож.

– Как все происходило?

– Дык дремали уже все, ваша милость… Окромя стражи, конечно. Мы дом обходили потихоньку, чтобы никого не будить. Как раз шли по коридору мимо, тут-то оно и зарычало…