И всё равно притворялись, что в жилах Бритт-Мари на самом деле течёт их кровь.

Прошёл час, а Бритт-Мари всё еще не могла уснуть. Тогда она тихонько встала и на цыпочках вышла из спальни. Она устроилась в кухне, и достала блокнот из тайника, которым служила жестяная банка из-под печенья. Бритт-Мари открыла первую страницу и прочла заглавие, которое позавчера сама же записала.

Бритт-Мари взглянула на фото Элси цвета сепии – единственное, что осталось от её матери – и задумалась, а потом поднесла ручку к бумаге.

Слово за слово складывался рассказ об Элси, о матери, с которой ей не довелось встретиться. И мама, и папа пересказывали эту историю Бритт-Мари так часто, что она знала её наизусть. А ещё Бритт-Мари специально ходила в библиотеку – искала старые газетные статьи о Болотном Убийце.

Тем не менее, Бритт-Мари пришлось кое-что сочинить. Как на самом деле выглядел тот дом на Норра Смедьегатан? И как звали констеблей, сопровождавших Элси в тот вечер?

Бритт-Мари продолжала писать, пока в глазах не защипало, а руку не свело судорогой. Тогда она отложила блокнот и оставила его на столе. Тихонько прокралась обратно в спальню и скользнула в постель, под тёплый бок мужа.

«Я это сделала», – подумала она, засыпая.

«Я начала писать!»

«Я не собираюсь участвовать ни в каких писательских конкурсах, но может быть, кто-нибудь когда-нибудь прочтёт историю Элси. Кто-то, кому это действительно будет интересно. Может быть, это будет Эрик. И к тому моменту всё уже будет записано».

Когда следующим утром проснулась Бритт-Мари, Бьёрн был уже на ногах. Он что-то насвистывал, и до Бритт-Мари доносилось радостное лопотание Эрика. Но тут она услышала ещё один голос. Тягучий хриплый голос, который был ей слишком хорошо знаком.

Бритт-Мари накинула халат, тщательно затянув пояс, и направилась в кухню.

– Здравствуй, красавица моя, – поприветствовал её Бьёрн, когда Бритт-Мари показалась на пороге кухни.

– Привет, – бросила она не глядя. Её внимание было обращено к крупному мужчине, который, развалившись, сидел на стуле напротив Бьёрна, держа в руке бутерброд с ливерной колбасой.

Судден запихал остатки бутерброда в рот и отбросил со лба жидкие светлые волосы. Потом он указал пальцем на блокнот, который в раскрытом виде валялся на столе.

– Никак писательствовать решила? – пророкотал он.

Бритт-Мари подошла к столу и решительно схватила блокнот.

– Нет.

– Довольно жуткая историйка, – не унимался Судден. Подавив отрыжку, он начал медленно подниматься.

Бритт-Мари молчала.

– Что ж, пора, наверное, мне уже домой, – заявил гость.

Он кивнул Бритт-Мари и медленно побрёл в сторону прихожей.

Бритт-Мари скрестила руки на груди и метнула в Бьёрна злобный взгляд. Тот лишь пожал плечами. Едва услышав звук захлопнувшейся двери, Бритт-Мари зашипела:

– Что, чёрт возьми, он здесь делал?

– Просто проходил мимо.

– В семь часов утра?

Бьёрн развёл руками.

– Он шёл домой.

– В такое время? Где он шлялся всю ночь?

– Почём я знаю? Я же ему не мать.

Судден – один из приятелей Бьёрна, которого Бритт-Мари на дух не выносила. Помимо того, что он был странным, если не сказать маргинальным, Судден к тому же нигде не работал, и насколько понимала Бритт-Мари, в жизни его главенствовали два интереса – глушить пиво в старом дачном домике своей матери да ещё играть на скачках.

– Сматьите! – воскликнул Эрик, держа в руках столовый нож.

На кончике ножа был наколот кусочек сыра.

– Ой, какой же ты у нас умница, – промурлыкала Бритт-Мари, направляясь к кофеварке, чтобы сделать себе чашечку кофе.