Затем резко вышел, рывком разворачивая безвольную и податливую девушку спиной. Раздвинул ноги, проникая еще глубже и жестче, чем до этого. 

- И не думай, что так легко отделаешься, Красная Шапочка, - проворчал он, прикусывая ее плечо, двигаясь сильно и размашисто, выбивая стон каждым толчком, - Серый Волк тебя сегодня всласть помучает. Хочешь? А? 

- Да, да, да… - Марина сама не понимала, что говорит, на что соглашается. Просто никакого другого ответа у нее не было. 

- Хорошая какая, моя девочка, хорошая, тебе понравится… 

Марина уцепилась за спинку кровати, уже ходящей ходуном, и Олег накрыл ее кисти своими темными крепкими ладонями. 

Она уставилась на их переплетенные пальцы, сходя с ума от невозможного контраста его грубости и темноты и ее хрупкости и мягкости. Это было до того возбуждающе, что в сочетании с его бесконечным жадым бормотанием подарило Марине еще один оргазм, даже ярче предыдущего. 

Олег развернул ее к себе за подбородок, жадно поцеловал, ловя отголоски удовольствия, а затем, не выходя, поставил на колени, приказал:

- Держись! 

И двинулся. 

И Марина, только теперь понявшая, что все это время были детские игры и сдерживание зверя, и в самом деле крепко ухватилась за спинку кровати, чтоб устоять на месте. 

Похоже, Серый Волк не соврал и не преувеличил, и был настроен очень серьезно. 

Главное, чтоб к утру хоть что-то от нее осталось… 

Ранним утром Марина, охая и морщась от боли в ступнях, потому что туфли за всю ночь так и не сняла, благополучно заснув под боком у Олега прямо в них и в джинсовой юбке, сбитой на талии, тихонько, чтоб не разбудить, вышла из номера, который не успела вчера рассмотреть, да и теперь не горела желанием. 

Тело горело, промежность жгло огнем, волосы без расчески превратились в воронье гнездо. Короче говоря, любой, кто увидел бы Марину сейчас, сразу понял, за каким занятием она провела ночь. 

По крайней мере, ночная дежурная по этажу смотрела на нее очень однозначно. Хорошо хоть вопросов не задавала. 

Марине было жутко стыдно за свой срыв, за свое поведение. Какая она была. И за то, какая она сейчас. 

О чем она думала? Как умудрилась? 

Это же как надо себя не уважать, не любить, чтоб вот так вот, пойти с первым встречным в гостиницу, как проститутка? 

Раньше Марина, слыша такие истории, всегда с осуждением качала головой, не понимая, что движет такими женщинами. 

Теперь поняла. Явно не мозги ими движут. И она такая же. Тупая, глупая самка, поехавшая на сексе. 

Не пойми с кем, не пойми куда… 

Да они даже не предохранялись! 

Эта последняя мысль обожгла ледяной дрожью по хребту. 

Марина, кляня себя на чем свет стоит, выбежала на улицу, прямо к стоянке такси. 

По пути водитель, понимающе улыбаясь, остановился по ее просьбе у круглосуточной аптеки. 

Марина приехала домой, с ненавистью отбросила проклятые туфли прочь, убрела в ванную. 

И там, глядя на свое розовое лицо, с бешено и возбужденно горящими глазами, на растрепанные волосы, на засосы на шее, на истерзанные губы, она сказала своему отражению с тихой злобой:

- А ты, оказывается, блядь, Марина. 

Приняла душ и упала в кровать. 

Сегодня не на работу. Она отоспится, придет в себя, сходит за Артемкой. 

Она не будет больше думать о том, что произошло. И больше не допустит такого. Больше никогда.