Миноритарные акционеры, «выносящие сор из избы» предают гласности факты, которые мажоритарные акционеры стараются скрыть «за семью печатями». В 2004 г. миноритарный акционер «Газпрома» фонд Hermitage Capital протестовал против вывода денежных средств из «Газпрома», «подарившего» своему посреднику EuralTransGas $767 млн. прибыли от операций по перепродаже туркменского газа Украине и его последующего реэкспорта. Сомнительная схема с использованием непрозрачных посредников для перепродажи туркменского газа Украине и последующего реэкспорта части этого газа в Европу была создана еще в 2002 г. во времена Рема Вяхирева. Подобными сомнительными операциями занималась в то время компания «Итера». Однако уже в 2003 г. «Итеру», пользовавшуюся благосклонностью Рема Вяхирева, сменила посредническая компания EuralTransGas, зарегистрированная в Венгрии четырьмя физическими лицами в 2002 г. [67]. Сегодня желающих критиковать компании с внушительным присутствием суверенного капитала нет. И объяснение этому простое – государство имеет право на рейдерскую атаку, поскольку само выдает на это лицензии. Правда называется это не рейдерская атака, а силовая преференция целевого назначения. А вот частным компаниям этот вид деятельности запрещен.

В последние годы, в связи с кризисом ликвидности, резко возросло влияние суверенных инвестиционных фондов на мировых финансовых рынках. То есть фондов, через которые государства размещают накопившуюся у них иностранную валюту (первые такие структуры появились еще в 50-х годах прошлого века). К середине 2007 г. суммарный капитал суверенных фондов, к которым относится и российский Стабфонд, достиг $2.5 трлн.

Понятно, что влияние суверенных фондов будет только расти. Ведь они активно развиваются либо в государствах, богатых ресурсами (например, арабские страны-поставщики нефти), либо в государствах, где при недооцененной национальной валюте активен экспорт промышленных товаров (Китай и другие государства Азии). Однако упрочение влияния суверенных фондов может привести к негативным последствиям для мировой финансовой системы. Так, в США и ЕС многие обеспокоены тем, что ведущие компании могут оказаться под контролем иностранцев. Крепнущая мощь фондов и непрозрачность их деятельности уже вызывает тревогу на Западе. Поэтому здесь спешат принять протекционистские меры, чтобы защитить свои рынки от влияния иностранных суверенных фондов, а это может создать препятствия для всех финансовых потоков. В случае очередных кризисов ликвидности финансовые институты развитых стран не смогут рассчитывать на тот огромный капитал, который накоплен в развивающемся мире [68].

Сегодня финансовые активы развивающихся государств (как валютные резервы, так и инвестиционные фонды) составляют примерно 10% от частных активов в развитых странах (примерно $53 трлн.). Однако при сохранении нынешних тенденций развития активы суверенных фондов будут расти на $800-900 млрд. в год, что серьезно сократит разрыв между государственными фондами развивающихся стран и частными активами государств развитых.

По сути дела, активно формируется новый сегмент финансового рынка, новый класс серьезных игроков – суверенные инвестиционные фонды. Эти фонды становятся избирательными в своей работе. Они не просто пытаются инвестировать в государственные облигации, как это было раньше. Теперь они примеряют на себя роль стратегических инвесторов либо инвестируют в акции по всему миру. Это требует работы с посредниками, среди которых инвестиционные банки, хедж-фонды, компании прямых частных инвестиций и т.д.