На самом деле, Эдгар визжал, как девица. Но кого волнуют нюансы?

После этих слов даже Крес покосился в мою сторону с удивлением. Он-то видел истерику, учиненную вчера Эдгаром. Что подумает обо мне Крес, меня беспокоило, но не так сильно, как погибающее тело.

— Спасибо, — осторожно кивнул в ответ Эдгар.

А я как раз вспомнила о языке тела. Весьма полезная штука в соблазнении. Уперев руки в стол, я наклонилась в сторону Эдгара так, чтобы он мог заглянуть в вырез моего платья. А если этого мало, то я на всякий случай еще и губы облизала.

Взгляд Эдгара, в самом деле, скользнул, куда надо, но скорее по привычке. Посмотрев на мою грудь, он вздрогнул и разве что не перекрестился. Похоже, в языке тела он глухонемой. Как только сам женщин соблазнял?

Остался последний вариант – сила прикосновений. Если и он не сработает, придется стать первобытной женщиной – оглушить мужчину дубинкой и тащить его в пещеру. А что, у меня жизнь на кону, мне не до долгих ухаживаний.

Эдгар как раз доел завтрак и подорвался из-за стола. Я встала вслед за ним и тоже вышла в коридор, чтобы проводить мужа.

— Ты надолго уходишь? — поинтересовалась я.

— До вечера, — буркнул он в ответ.

Я расстроилась, но потом решила – ладно, будет время подготовиться ко второму этапу соблазнения, ночному.

Подавая Эдгару шляпу, я будто невзначай коснулась его руки. Беднягу аж всего перетрясло. Причем явно не от удовольствия.

Глядя, как Эдгар уходит по тропинке в город, я вспоминала, как он меня поцеловал. Вовсе не в романтическом ключе. Эдгар был тогда нетрезв. Может, ему нужен допинг? Так я организую.

На вечер у меня были грандиозные планы. Но впереди еще целый день, не сидеть же и ждать у окна, пока благоверный вернется. Я решила провести день с пользой и разобраться с другой, не менее насущной проблемой. С хомяком-зомби.

Сейчас, когда я знаю, что Сигги слушается меня, поймать его не проблема. На кухне я разжилась куском сырого мяса. Спасибо мяснику, теперь его в доме полно. А еще прихватила сковороду в качестве оружия.

В холле я положила мясо напротив дыры в полу, куда накануне вечером юркнул хомяк, и позвала его:

— Сигизмунд, выходи. Это я – твоя хозяйка. Та самая, что оживила тебя.

Замолчав, я прислушалась. Спустя минуту, не больше, раздался топот маленьких ножек. Поразительно, но чем меньше животное, тем больше шума оно производит. Достаточно вспомнить ежей, топочущих, как слоны. Вот и Сигги не отличался бесшумностью.

Вскоре из дыры высунулась всклокоченная голова зомби-хомяка. Нос задергался, принюхиваясь.

— Выходи, — сказала. — Я принесла тебе угощение. Перекуси, пока никого нет.

Старшие братья ушли, дети играли наверху, няня суетилась на кухне, а Аз с самого утра куда-то запропастился. Впрочем, по коту я не скучала.

У меня был шанс по-тихому избавиться от хомяка без лишних свидетелей. Ни к чему мне расспросы Креса и истерики Стефана.

Повинуясь то ли моему приказу, то ли запаху свежей вырезки, хомяк выбрался из норы. Пока он обнюхивал кусок мяса, я удобнее перехватила сковороду, замахнулась так, чтобы одним ударом прихлопнуть умертвие и… застыла с занесенной над головой сковородой.

Все потому, что хомяк обернулся и посмотрел на меня. Он не пытался убежать, не выказывал агрессии, всецело мне доверяя. Даже вид сковороды в моих руках его не испугал. А может, он просто смирился со своей участью.

В красных налитых кровью глазах Сигги я рассмотрела знакомую боль. Он ведь такой же, как и я. И тоже не по своей воле. Сигизмунд не просил, чтобы его оживляли.