Вот не зря моя интуиция кричала, что не стоит Жене ничего говорить. Почему я её не послушала?! Теперь всё стало ещё хуже!

– Я думала, ты мне поможешь.

– Интересно, как?

– Ну пойдёшь, поговоришь с ним, я не знаю!

– А он меня такой взял и послушал, да? – выпучивает глаза Женя.

Я разочарованно качаю головой.

– Ладно. Извини, что выдернула с работы. Я сама что-нибудь придумаю. Езжай.

Мой жених устало прикрывает глаза.

– Подожди, Танюш...

– Езжай, Женя. Только умоляю, папе не вздумай ничего говорить. Я сама как-нибудь решу этот вопрос.

– Да как ты решишь?!

– Ну, поговорю с ним сама. Найду подход. Я же педагог, в конце концов.

– А если у тебя не получится?

– Я уверена, что всё получится. Только папе не говори.

– Ладно, давай я попробую сам поговорить с этим твоим учеником, – обреченно предлагает Колпашевский.

– Спасибо, не нужно.

– Припугну его немного. Вдруг сработает? Но только если у меня ничего не получится, то мы рассказываем всё твоему отцу! Договорились?

– Нет!

Со мной случается нечто вроде панической атаки. А может, это она и есть. Не могу нормально дышать, в грудной клетке бьётся истерика. Ну вот зачем я вообще ему позвонила?! Чувствовала ведь, что не стоит этого делать!

Изо всех сил пытаюсь взять себя руки и исправить то, что натворила.

– Давай так. Я сама пробую поговорить с ним. Ещё раз. Если у меня не получится, то тогда я расскажу папе. Только тоже сама, ладно? Не хочу тебя в это впутывать. Ты, если что, ничего не знал.

– Ну я так не могу, Таня, – мямлит мой жених. – Я очень уважаю Петра Эдуардовича, чтобы его обманывать.

– Если ты ему что-то скажешь, то я больше не доверю тебе ни одного своего секрета, понятно?! – срываюсь я на крик. – Между нами никогда не будет доверия, а как строить отношения без доверия? Какая у нас получится семья? Никакой!

– На что ты намекаешь, Таня?

– Может, мы поспешили с помолвкой, Жень?

Он встаёт со стула, подходит ко мне и пытается обнять.

– Так, ну всё, перестань. Я понял. Я ничего ему не скажу, хорошо?

– Хорошо, – устало выдыхаю я, позволяя Колпашевскому обвить руками мои плечи. Но ответные объятия дарить желания не возникает.

– Ситуация, конечно, не из приятных, но будем надеяться, что у мальчишки хватит благоразумия не лезть на рожон, – с умным видом заявляет мой жених. – В любом случае твой папа найдёт способ на него повлиять, так что ни о чем не беспокойся.

Мне остаётся только диву даваться его логике. Он что же, рассчитывает, что всю нашу дальнейшую жизнь мой папа будет решать за него проблемы?

Но вслух я произношу другое:

– Ты, главное, не говори ему ничего. Я сама расскажу, если не справлюсь.

– Я уже понял. Не скажу, не беспокойся.

Колпашевский выпускает меня из объятий и бросает беглый взгляд на наручные часы.

– Ну, я поеду, Танюш? Ты как, нормально?

– Да, нормально. Езжай.

Провожаю его в прихожую, жду, пока наденет своё пальто и обуется. Внутри так свербит всё от раздражения, пока Женя крутится у зеркала, стряхивая со своих плеч невидимые соринки.

Но я держу себя в руках, терпеливо молчу, опершись плечом на стену.

– Ну всё, пока, – наконец прощается он. – Позвони мне, как поговоришь со своим этим шантажистом.

– Хорошо.

Целует в щеку и уходит. Тщательно запираю дверь.

Оставшись одна, чувствую себя ещё более удручённой, чем до этого. Понятия не имею, что делать дальше, как поступить.

В кухне начинает трезвонить мой телефон. Иду туда, ощущая мерзкую слабость в ногах. Надеюсь, что это папа звонит, или Колпашевский что-то забыл. Или кто-то из подружек.

Но на экране светится номер ненавистного Сычёва.