— Мне и без охотниц конкуренции хватает, Элеонора Николаевна.

— Милая, никто не говорил, что это будет легко, к тому же сумма на кону астрономическая. Ты воспользовалась шансом в самолете? Я слышала, что ты была в гольф-клубе? Он проявляет интерес?

— Не все сразу.

— Включи свой интеллект, Верочка, иначе выигрыш уйдет к другой. Счастливого дня.

И не дождавшись моего ответа, Эля вешает трубку.

— Черт, — зло сжимаю аппарат.

Закрывшись в моем кабинете, я, Люба и Надя обедаем. Это наш ежедневный ритуал.

— Так можно и месяц прождать, пока этот Виктор пригласит куда-нибудь или просто вспомнит о тебе, — зачерпывает ложку пюре Люба и кривится, запихивая одинокий листик петрушки в рот. — Вот поэтому, — тычет она в пластиковую тарелку, покрытую фольгой, — мы и не сидим сейчас в спа и не попиваем шампанское. Вместо того чтобы как все стильные чики заказать суши, мы едим вот это.

На моем столе расставлены пластиковые тарелки и стаканчики, в салфетку завернуты одноразовые вилки и ножи.

— В Карчме была выгодная акция на комплексные обеды, — пожимаю плечами, — мы все суши спустили на клюшки для гольфа.

Люба закатывает глаза, отламывая кусок свиной котлеты.

— Салат витаминный, по-моему, очень даже, — ест Надя, печально вздыхая, — мне так грустно от того, что Витя уже три дня не появляется. Может позвонить ему и напроситься на барбекю к Полянскому, сейчас время шашлыков.

— Не сомневаюсь, что Руслан Владимирович, как раз сейчас кого-нибудь жарит, — хохочет Люба.

— У нас нет ничего, — отламываю кусок хлеба и опускаю ложку в грибной суп, — ни каких зацепок. И это так раздражает. Помните, как мы отлично порыбачили с директором завода? Он тогда влюбился с первого взгляда. А шеф-повар ресторана? Он обожал бальные танцы. Пришлось всего лишь отдаться ритму.

Люба громко хохочет и давится.

— Помню я, как чуть шею себе не свернула, отдаваясь твоему ритму. Как курица на коньках была на том паркете. Ты их не стеснялась, а перед Полянским почему-то теряешься.

Я хмурюсь, не понимая, о чем она говорит.

— Не правда, я не теряюсь, — накалываю котлету на вилку. — Стесняешься, аж краснеешь, когда он смотрит. А надо быть хладнокровной акулой, думать о деньгах и идти напролом.

— Учитывая, что ты ни разу не видела нас вместе — это очень ценное замечание.

Люба пожимает плечами, запихивая последнюю ложку пюре в рот.

— Девочки, это так печально, — начинает плакать Надя, маленькие слезинки катятся по ее щекам. — Мы не сможем выиграть, и какая-то Кульбицкая с рыжими паклями запишет эту победу на себя. Я не могу...

— Не ной! — поворачиваемся к подружке одновременно, наши голоса сливаются воедино.

Я собираю картонную и пластиковую посуду в пакет и засовываю в урну. Беру щетку и зубную пасту. Выхожу в коридор, туалет как раз напротив. Тщательно чищу зубы. Долго разглядываю себя в зеркало. Неужто я и вправду его стесняюсь. Конечно, я понимаю, что передо мной успешный, богатый бизнесмен. Но стесняться? Мне неуютно с этим злобным типом. Рядом с ним зябко.

Возвращаюсь в кабинет и чуть не падаю, когда распахиваю дверь.

— Приветствую, библиотека, — спрыгивает с моего стола Виктор и подходит прямо ко мне.

В следующую секунду он берет меня за талию и совершенно неожиданно целует в губы. Это не глубокий поцелуй с языком, но и дружеским подобное прикосновение назвать сложно. Я, слегка опешив, отшатываюсь, но нахожу в себе силы улыбнуться. А девочки, раскрыв рот, наблюдают за нами.

«Он — секс», — пишет Люба на бумажке и поднимает ее со стола, показывая мне. Я читаю, заглядывая Виктору за плечо. «К черту Полянского», — поднимает вторую бумажку Люба. А Надя, повеселев, вытирает красные щеки.