– Думаешь, что кто-то из малых сих взбунтовался и решил порешить конкурентов? – Лев Иванович посмотрел на сотоварища.

– Исключать такую возможность я бы не стал, – ответил Станислав. – С такой жизни и работы у кого хочешь мозги снесет. Недаром ведь в Средневековье занятия колдовством и всякими другими подобными штучками запрещались. Небось столько чокнутых развелось, что решили: проще будет их убивать, чем лечить. Да и медицина тогда была не на высоте, – почесал он голову.

– Ладно, время уже за полночь, так что давай-ка укладываться, а завтра с утра будем думать дальше. Утро, говорят, вечера мудренее, – подвел итог Гуров.

Они тихонько, чтобы не разбудить Наталью, постелили Льву Ивановичу на диванчике в том же кабинете, где сидели за компьютером, и разбрелись, пожелав друг другу доброй и спокойной ночи.

Но как Гуров ни старался, а уснул он только под утро. Ну не мог он спокойно спать, когда расследование еще только начиналось и разные думы и мысли о том, как и что ему и Станиславу нужно сделать, чтобы хотя бы на шаг приблизиться к разгадке, никак не хотели его оставлять в покое. Он все ворочался с боку на бок и думал до тех пор, пока голова не стала болеть от разных мыслей и предположений. И только когда в не прикрытое шторами окно стал пробиваться густой и клубистый, как туман, и серый, как волчья шкура, осенний рассвет, Лев Иванович забылся глубоким и спокойным сном.

Утром Гуров и Крячко, отдав ежедневник специалистам на анализ и доложив Петру Николаевичу о своих дальнейших действиях в плане расследования, разъехались по городам и весям Подмосковья. Лев Иванович, как и намечал, сразу направился в Серпухов. Ехать нужно было чуть больше часа, и Лев Иванович, включив в машине диск, наслаждался музыкой любимого своего композитора – Игоря Крутого и музыкой исполнителя Дидюли, композиции которого успокаивали полковника и настраивали на рабочий лад.

В Серпухове накрапывал мелкий дождичек, было пасмурно, но тепло. Генерал Орлов, узнав, что Гуров направляется в Серпухов, самолично позвонил тамошнему начальнику городского уголовного розыска и, объяснив тому ситуацию, попросил посодействовать. Поэтому встретили Льва Ивановича в местном управлении ожидаемо радушно и сразу же проводили к оперативнику, который и вел дело об убийстве Ромашиной Виталии Константиновны.

– Бердников, – протянул Гурову руку и коротко представился худощавый и невысокого роста оперативник. Его черные, большие, навыкате глаза цепко и внимательно осмотрели подтянутую фигуру и лицо московского опера. По всей видимости, все, что он увидел, его вполне устроило. Видно было, как напряжение первых секунд знакомства спало, и оперативник уже более спокойно заговорил с Гуровым: – Мне сказали, что вы интересуетесь подробностями убийства ворожеи. С чего вдруг? Могу узнать?

– Да, можете. Секрета тут никакого нет, – кивнул Лев Иванович и сел на предложенный ему стул. – К нам из Ивантеевки привезли заявление от некой организации под названием «Дети Ванги»…

– Знакомое название, – хмыкнул Бердников, который явно скептически и недоверчиво относился к такого вида организациям.

– Ну, тогда объяснять суть их занятий не буду и перейду к главному, – продолжил Гуров. – В Ивантеевке была убита молодая женщина, и убита была несколько странным для нашего времени способом – умерла от забитого в ее грудь осинового кола.

– Знакомая картинка. – Бердников посмотрел на свои узловатые пальцы и потер ладонью о ладонь так, словно руки у него озябли и он решил их согреть. – Теперь, как я понял, – он снова внимательно посмотрел на Гурова, – вам нужно знать подробности моего дела, чтобы сравнить и выяснить – один человек это сделал или нет.