Женсуль в сложившейся ситуации принял решение силой ответить на применение англичанами силы. То есть, он вознамерился защищаться и сражаться в море и потому предпринял попытку вывести свои корабли из гавани в открытое море на глазах враждебно настроенных бывших союзников.

Об этом незамедлительно был оповещен британский премьер-министр Уинстон Черчилль, который находился в состоянии нетерпеливого ожидания «сводок с фронта». Вице-адмирал Джеймс Сомервилл получил по радио четкое распоряжение премьера:

«Французские корабли должны либо принять наши условия, либо потопить себя или быть потопленными вами до наступления темноты».

Но перед этим, еще до рассвета дня 1 июля командующий соединением «Н» в 2 часа 25 минут получил из Лондона приказ следующего содержания:

«Быть готовыми к «Катапульте» 3 июля».

Тогда англичане в 16.54 в тот же день 3 июля совершили внезапное нападение на французские корабли, стоявшие в Мерс-эль-Кебире. Их ради фактора внезапности подвергли мощному артиллерийскому обстрелу с броненосных кораблей еще до истечения срока капитуляции. То есть это был акт плохо прикрытого вероломства.

В том морском сражении равенства сторон быть не могло. Дело даже не во внезапности нападения. Англичане были готовы к бою, а французы нет. Их новейшие линкоры стояли кормой к внешнему молу, на расстоянии 120 метров друг от друга, и потому не могли вести огонь орудиями главного калибра в сторону моря, поскольку обе их главные орудийные башни находились на носу. Да и к тому же французы оказались психологически не готовы к вероломной атаке своих бывших союзников, с которыми они только-только воевали против Германии.

Но что бы ни писалось потом, все же экипажи французских кораблей «ощущали» опасность нападения со стороны моря после того, как их ПВО сбила чужой истребитель. Начало артиллерийского обстрела экипажи броненосных кораблей встретили на своих местах.

Шарль де Голль, тогда рядовой генерал, в своих мемуарах писал, что французы не ожидали такого развития событий. Вице-адмирал Сомервилл совершил вероломство, которого от него вице-адмирал Женсуль никак не ожидал. Будущий президент Франции высказался так:

«Корабли в Оране не были в состоянии сражаться. Они стояли на якоре, не имели никакой возможности маневра или рассредоточения…

Наши корабли дали английским кораблям возможность произвести первые залпы, которые, как известно, на море имеют решающее значение на таком расстоянии. Французские корабли уничтожены не в честном бою».

Эскадра вице-адмирала Джеймса Сомервилла, ведя огонь в строю кильватера, находилась в 14 километрах от Мерс-эль-Кебира. Англичане своей тяжелой корабельной артиллерией начали буквально расстреливать корабли французов, стоявшие еще без движения у мола. Лучшей мишени для корабельной артиллерии придумать было просто нельзя.

Ближе подойти к чужому берегу англичане серьезно опасались: корабельная стоянка (мол) находилась под защитой стационарных (защищенных) береговых батарей, орудия которых имели калибр от 75 до 240 мм. Могла завязаться артиллерийская дуэль, последствия которой виделись непредсказуемыми.

К тому же нападавшим британцам приходилось остерегаться противовоздушной обороны Орана и Мерс-эль-Кебира, которая имела в своем составе 42 истребителя. На тех же аэродромах Ле-Сенья и Сен-Дени-До-Сиг базировалось еще около 50 бомбардировщиков. Там же находилось примерно такое же число неисправных самолетов.

Но ни береговая оборона, ни авиация французов в морском сражении своего веского слова не сказали, лишь заставляя англичан держаться на большом удалении от береговой черты. Причины такой ситуации, когда корабли, стоящие в ВМБ, оказались без воздушного прикрытия, по сей день вызывают дискуссии у военных историков.