– В зоне вашей ответственности погибли наши сотрудники.

– Здесь идет война, – напомнил через «толмача» Абдулла Малех. – Эти трое? Тьфу! Мелочь… Здесь гибнут сотни и тысячи достойнейших наших братьев и сестер! Почему мы говорим о таких пустяках?

– «Пустяк», как ты выражаешься, будет стоить вам два миллиона американских долларов, – сухо сказал делегат Джабраила. – Эти деньги должны быть переведены на наш секретный счет в «Кредит-Лионе», реквизиты, Абдулла, тебе известны… Свяжитесь со своими в Европе, пусть в темпе прокрутят эту банковскую операцию. Чтоб ты знал, эти два миллиона – компенсация за гибель прежнего Караванщика.

Уже не только иорданец, но и «кунак» Чермоев поглядывал на Мафусаила, не растерявшего пока ни грамма своего хладнокровия, с плохо скрываемым раздражением и даже неприязнью.

– Я уполномочен передать следующее, – сухо продолжил Бушмин. – Джабраил решил на первый раз ограничиться денежным штрафом. Если что-то подобное повторится, последуют более суровые санкции. Вы, насколько я понял, трупы наших людей дольше держать у себя не намерены? Я это к тому, что если – это вы тоже должны знать – тела не будут нам возвращены или вы вдруг решите все… переиграть как бы заново, то этим самым вы рискуете оч-чень огорчить уважаемого Джабраила…

– Ты с ума сошел, майор, – зашипел на него Чермоев. – Вспомни, где находишься! И не забывай, кому ты это говоришь!

Абдулла Малех и охранник – последний не произнес пока ни слова – обменялись в это время быстрыми кинжальными взглядами.

Выслушав перевод, Абдулла Малех изрек по-арабски примерно следующее: «У безбожника слишком длинный язык и дерзкий разум. Так как нам лучше поступить: отрезать ему язык и отпустить с письменным донесением к Джабраилу или сразу отрубить ему его глупую дерзкую башку?»

Хотя Бушмин четко просек смысл сказанного, но не выдал себя ничем. Чего нельзя сказать о вайнахе, на чьей физиономии заметно проступила испарина.

Асланбек – ведь неглупый чеченец. Если с Мафусаилом случится нехорошее, после чего ему придется пришивать голову к туловищу, то и с другими людьми может статься какая-нибудь беда. Тот же Руслан не продержится в Москве и суток. Придется бросать все к шайтану и рвать когти налегке – только бы спастись. Да и ему, Асланбеку, такую «предъяву» выставят, что проще будет самому залечь в могилку на древнем родовом кладбище, попросив близких, чтобы присыпали сверху земелькой.

Вот уже двое моджахедов-проводников «нарисовались», как из-под земли вынырнули, и замерли в ожидании дальнейших ЦУ аккурат за спиной Бушмина.

Только сейчас, когда все эти добрые милые люди пытались решить для себя, как им лучше поступить с «безбожником», сам объект их сурового интереса исподволь наблюдал за странным-престранным арабским хлопцем.

Рост – примерно сто семьдесят пять. Возраст, как у всех арабов, хрен вот так сразу разберешь… Где-то в промежутке между двадцатью пятью и тридцатью пятью. Глаза черные, жгучие – какие еще, спрашивается, они должны быть у араба, не голубые же? Худощавый, но не худой, скорее жилистый. Крупный нос с горбинкой, как клюв у хищной птицы. Лицо спокойное, напрочь лишено эмоций… Трех-четырехдневная щетина – всего лишь! Усики не в счет. Бороду, значит, еще не успел отпустить. Или вообще не собирается обзаводиться бородой?

Приехал в эти края с какой-то своей миссией и обратно… Так, что ли?

Ну наконец-то… Включилась в работу «картотека».

Сейчас, дружок, посмотрим, кто ты таков, а заодно и прикинем, каким ветром тебя занесло в наши сказочные курортные места…