О чём думала прелестная парижанка, судить не берусь, однако же должен признать, что глубокие мысли её чело не омрачали. Она шумно вздыхала, трепетала ресницами, теребила пальчиками поясок платья, гладила себя по бокам и плечам, нетерпеливо пристукивая каблучками. Но, что бы её ни тревожило, одно ясно как божий день: ей не в чем было упрекнуть русского партизана. Письма к императору остались нетронутыми, нательные драгоценности – при ней, шляпку не помяли, кучеру в рыло не насовали, а к кобылам ихним наши жеребцы и на нюх не подходили…

– Миль пардон, месье Давидофф. – Красавица неожиданно прервала цепь моих стратегических размышлений и, проведя ладонью по колену моему, спросила: – Вы верите ли в судьбу? В незыблемую волю слепого Рока, в безысходную фатальность встреч, в необъяснимую предрасположенность событий…

– Мм… скорее всего, да! – почесав в бороде, признал я. – Вот, помнится, был каверзный случай: мерин на манеже понёс! А у меня настроение эдак слегка подшофе, ибо кто ж с утра не выпимши?! Ну и не удержался в седле… Как киданёт, зараза, крупом – я через весь манеж, аки ласточка небесная, да прямо на трёх полковых конюхов лбом! Одному руку сломало, другому ногу, у третьего по сей день глаз косит, а мне хоть бы хны! Судьба-а…

– Ах, месье, я не об этом! Хотя история ваша тоже не безнадёжна, вполне в духе господина Франсуа Рене Шатобриана, – капризно надула губки красотка. – Я же говорю о нас с вами! Ну не странно ли…

– Странно, ещё как странно! А что именно?!

– Не странно ли всё это?! Только представьте на мгновение: непроходимый лес, дикая страна, ужасные казаки, пальба, насилие, смерть и вдруг… вы! Мужчина, офицер, благородных кровей партизан!

– Продолжайте, продолжайте, – невольно заинтересовался я.

– Охотно, но давайте сначала выпьем!

– А разве что-нибудь ещё осталось?

– О, месье Давидофф, благовоспитанная девица всегда найдёт что выпить! – томно улыбнулась она и, двусмысленно высунув язычок, добавила: – Или отпить…

Я лихорадочно похлопал себя по карманам – ни шкалика, ни походной фляги, ни полуторалитрового штофа – стыдоба. Чего ж она отпивать-то будет?! Неприятно-с… Однако раз уж дама первой предложила, как гусару отказаться – пусть сама наливает! Меж тем парижанка развернулась задом, махнув пышными юбками мне по носу и показав под сиденьем три большие зелёные бутыли.

– Моэт! Сухое игристое, настоящий холодный кипяток. – Карету подбросило на ухабе, и француженка кокетливо покачнулась. – Ах, помогите же мне, так я могу сесть прямо вам на колени. А это будет… пикантно!

Я послушно поймал её за талию и, невзирая на сопротивление, аккуратно усадил на прежнее место. Она что-то буркнула про недогадливых русских медведей. Наверное, видела парочку где-нибудь в малиннике, по осени они достаточно добродушны…

– Увы, у меня всего один фужер.

– Никаких сложностей, мадмуазель, я готов пить шампанское вино из вашей туфельки! – галантно предложил я, с опаской косясь на её несвежие сапожки.

– Лучше прямо из бутыли, – милостиво улыбнулась пылкая девица, хлопнув пробкой в потолок. – Итак, за знакомство.

Я залихватски запрокинул голову, безоглядно вливая в глотку почти половину искрящегося напитка. О небо, что за ощущения! Такого сорта я ещё не пробовал! Словно тысячи холодных иголочек вонзились в язык, пузырики ударили в голову, а по всему телу пронеслась неведомая доселе волна восхитительного блаженства.

– Как вам?

– Кислятина… – честно признался я, но, дабы не обидеть даму, тут же допил и остальное. – За ваше здоровье, блистательная мадмуазель Шарлотта!