– Решено, Принцесса? – Он криво усмехнулся и странно посмотрел на нее, словно только что узрел нечто, лишившее его дара речи.

– А я уж решила, что мы договорились насчет имен, – сердито сказала Джессика, хотя на самом деле сгорала от желания томно повиснуть на нем, как и все остальные влюбчивые девицы.

– Простите, – он нервно повел плечами, словно стряхивая наваждение, – нечаянно слетело с языка, мне надо больше практиковаться. Желаете, мы начнем прямо сейчас, мисс Пэндл, и вы позволите мне сказать нечто путное, прежде чем нас замуруют в замке Эшбертон на целых две недели? Я вполне располагаю некими средствами передвижения и могу укатить с вами за горизонт, поверьте, я не страдаю галлюцинациями. – И он жестом руки указал в сторону блестящего двухколесного экипажа, стоявшего в тени деревьев.

Да, эта элегантная коляска могла вызвать нешуточную мужскую зависть: и пара бойких лошадок, и ливрейный лакей, и грум – все подобраны под стать. Джессике стало интересно, с чего вдруг Джек выскочил из своей великолепной коляски, но она предпочла не углубляться в думы и мысленно рисовать портрет волоокой светской сирены, которая – по слухам – была его тайной любовницей. Ей дела нет до его амурных похождений, однако его планы вернуть беглого Ричарда казались настолько нелепыми, что она зябко повела плечами, несмотря на зной июньского полдня. Возможно, он прислушается к мнению старого друга, и ей стоит попытаться отговорить его.

Джек властно прищелкнул пальцами, и экипаж тут же подкатил, игнорируя суетливую толпу на своем пути. Сердясь на власть имущих, Джессика и не заметила, как сама очутилась на узкой скамье коляски рядом с Джеком, ее согласия никто и не спрашивал.

– Благодарю, Брандт, – произнесла она, едва придя в себя и вспомнив, наконец, имя старшего грума Джека.

– Всегда приятно подсаживать истинную леди в наш экипаж, мисс Пэндл, – ответил пожилой слуга так, словно презирал тех женщин, которые, бывало, удостоивали своим присутствием прогулочную коляску герцога.

Джесс едва не рассмеялась, подумать только: грум, ничуть не смущаясь, выговаривает его светлости герцогу Деттингему.

– Кто бы спорил, – равнодушно обронил Джек и сообщил Брандту, что отпускает его домой – пешком – в награду за дерзость.

– Слушаюсь, ваша светлость, – спокойно согласился грум и быстро зашагал прочь, словно у него гора с плеч свалилась.

Они тронулись с места, и Джессика постаралась не выказывать удивления и тревоги, когда Джек выехал из парка, чтобы высадить лакея у своей летней резиденции на Гросвенор-сквер. Ее, правда, позабавила развязность, с какой слуга отбил церемонную чечетку и снял перед ней шляпу. Затем лакей многозначительно подмигнул Джеку и посеменил к конюшням особняка Деттингемов.

– Где вы нашли такого слугу? – спросила Джесс, дожидаясь, пока серые лошадки надумают признать нового кучера, и Джек, наконец, властно послал их вперед.

– В темном притоне. Однако это будет мой лучший жокей, как только он выучится прислушиваться к тем, кто сведущ больше, чем он мнит, в этом искусстве.

– Так вы посадили его на запятки вашей кареты в наказание за гонор? Верно, у ваших слуг душа рвется именно туда, когда вы гневаетесь на них, ваша светлость, – поддразнила она, втайне отдавая должное его снисходительности, не в пример иным властным грубиянам.

– Мне нет нужды третировать моих слуг, мисс Пэндл. Стоит лишь мне величественно нахмуриться, как все они начинают усердно угождать, словно я не герцог, а сам король.

– Верно, Эшбертон созрел для перемен, – притворно вздохнула она. – Сгораю от нетерпения воочию убедиться и засвидетельствовать.