Я родился 16 декабря 1959 года в Москве, в роддоме на Пролетарской. Жили мы в коммуналке на Автозаводской, а чуть позже жилищные условия семьи улучшились до отдельной квартирки в 36 квадратных метров. Мне тогда исполнилось три года.

Вряд ли мои родители могли в то время хотя бы представить себе, какую карьеру сделает их младший сын. Евгений Николаевич, доктор технических наук, профессор с преподавательской кафедры П-2 Московского высшего технического училища им. Н. Э. Баумана (ныне Московский государственный технический университет), ковал инженерную элиту страны победившего социализма, Мария Сергеевна учила подрастающее поколение советских людей истории, а позже – языку «наиболее вероятного противника», т. е. английскому. Они не знали, что такое ПГУ КГБ СССР, а уж о миллионах долларов могли лишь читать в романах Голсуорси и Драйзера.

Средним (очень точное определение) образованием я обязан школе № 17 с «углубленным изучением английского языка», или, как их тогда называли, спецшколе. Мне посчастливилось застать осколок той системы, которая существовала в советских спецшколах в разгар «застоя». У нас были шикарные учителя, в том числе по английскому и литературе, читать и учить Шекспира и Бернса в оригинале было делом обычным. Много позже, уже во взрослой жизни, я пару раз удивлял знакомых англичан монологом Гамлета. Учился я неплохо, но по поведению имел стабильный «неуд», и родителей вызывали в школу регулярно. В том числе из-за наших совместных выходок с Сашей Мамутом, с которым я дружил с первого класса. Дошло до того, что его перевели в другой класс – в «В» из «Б».

По гуманитарным предметам мои отметки были отличными, а вот по физике, химии и математике – не вполне. Полагаю, дело было в не слишком симпатичных учителях. Так оскомина и осталась на всю жизнь, при том что на полках в нашей квартире стояли десятки книг, написанных моим отцом, сплошная математика и техника – оптическая инженерия, в том числе военного профиля. Но для меня это была terra incognita! С мамой – другое дело: английский язык, история, литература… Читать труды Гиббона о Древнем Риме или Себага-Монтефиоре о Романовых для меня и сегодня самое большое удовольствие. Отец, думаю, немного ревниво относился к этому.

Как и положено семье советских интеллигентов, жили мы без особых (по тогдашним нормам) материальных проблем, но скромно. Как-то в Instagram моего уже взрослого сына Евгения я увидел фото, которое меня поразило. Это был холодильник в его доме в Лондоне, где стояло как минимум 60 бутылок разных марок водки. А ведь у него есть еще и отличный винный погреб на добрых 100 тысяч бутылок! Представить себе такое в нашей с родителями и братом «двушке» было решительно невозможно. Даже появись у меня алкоголь в таких количествах – две дюжины моих друзей помогли бы мне опустошить бутылки за пару дней («Сюда! У меня флэт свободен – старики свалили!»), а потом мы с Мамутом пошли бы сдавать стеклотару и собачиться с толстыми тетками в пункте приема из-за каждого якобы большого скола на горлышке «пузыря».

Среднюю школу я окончил с «хорошистским» аттестатом. Я не был «блатным мальчиком», хотя моя мама преподавала в МГИМО и была там членом парткома. Перед поступлением я год занимался с репетитором, даже бросил водное поло, которым занимался с детства. У меня стало садиться зрение – видел я уже плохо, а линз тогда не было.