– Ну, что скажешь, подрыватель?

Кузнечик еще растерянно улыбался, но губы уже сами собой стали надуваться, а локти полезли за спину, – верный признак его крайнего возбуждения.

Он подскочил к телефону, схватил трубку и с остервенением стал крутить диск, но тут же бросил ее на рычаги и, повернувшись к начальнику, выдохнул:

– Федорыч, дай мне двух человек, вертолет вызову, слетаем туда, если действительно, – поубиваю нахрен.

– Ты сначала поймай, убивальщик, и не горячись, от этого толку не будет. От горячности только прыщи на носу садятся и все, хо-хо-хо!

– Ладно, дашь или нет людей?!

– Договаривайся с вертолетом, а люди что, вот они сидят, крысы бумажные, забирай, хоть промнутся, вонь из штанов повытрясут. Хо-хо-хо!

Кузнечик вприпрыжку кинулся на свое рабочее место. Кабинет его находился в одном здании с прокуратурой, только чуть со двора, но это его нисколько не задевало, а уж как возвышало, что он "рядом" с прокурором сидит.

Припрыгав в кабинет, он тут же позвонил в промхоз – охотоведу.

– Зайди, пожалуйста, срочное дело есть, – едва сдерживал себя, чтобы не повысить голос, а трубка в руке отпотела и стала липкой.

Промхозовский охотовед знал по опыту, что вызов к районному ничего хорошего не сулит и шел туда неохотно, с каждым шагом теряя настроение. Да и действительно, что уж там может быть хорошего, – надзорный орган, хоть и "насекомое".

– Вы что за своей территорией не смотрите?! – встретил его слюнными брызгами Кузнечик, – почему я должен знать, где у вас кто браконьерит, а вам и дела нет? А может вы в сговоре с этими браконьерами? Может, это вы их туда забросили, в надежде на то, что я не дознаюсь?

Промхозовский охотовед молча, не поздоровавшись, прошел к столу, уселся, вытащил папиросы и закурил. Это как-то успокоительно подействовало на Кузнечика, а может он просто вспомнил слова начальника милиции о прыщах, потому что мимоходом потрогал и даже погладил заострившийся нос, молча, заложив руки за спину, шагнул пару раз вдоль стены и уселся напротив хозяина охотугодий:

– Есть сигнал, – напыщенно начал Кузнечик, – в вершине Окунайки производится браконьерская охота, – он с трудом сдерживал напиравшее волнение, – совсем обнаглели, сволочи.

– И кто там?

– Кое-какие соображения имеются, но я бы хотел услышать ваше мнение.

– Да откуда ж я знаю, тут по осени, сам видишь, что творится. Рвачей со всех волостей, а куда они потом рассасываются, один Бог знает.

– Ну, допустим не один Бог, кое-что и нам известно. Территории нужно осваивать, культурного охотника завозить в дальние тайги, тогда и проблема браконьерства в тех местах отпадет сама собой.

– Как же их осваивать, если денег на заброску охотников и их вывозку не хватает. Бичам что, они пару соболей кинули пилотам, те и туда и обратно доставят, а мы-то так не можем. Вот и осваивай тут.

Охотоведы помаленьку успокоились и долго-долго разговаривали, тыкали пальцами в карту, рисовали там какие-то линии и кружочки.

Договорились-таки о совместных действиях. Суть этого договора сводилась к следующему.

Несмотря на скудные средства, промхоз нанимает вертолет для заброски в горы оперативной группы, чтобы обнаружить и захватить браконьеров. В группу входят: районный охотовед, – руководитель группы, два сотрудника милиции и промхозовский егерь. Руководство операцией с внешней стороны осуществляет промхозовский охотовед. А точнее сказать, – он должен через день-два обеспечить вертолет для того, чтобы вывезти всех обратно.

* * *

Загрузились в винтокрылую машину быстро, – из всех вещей только и было, что четыре пары лыж, три рюкзака – на четверых – из которых один был более увесистый, – это егеря Петровича.