Спустя минуты три у меня вроде бы начало получаться. Ещё и мордашка сына, улыбавшаяся с экрана, меня воодушевляла. И я уже почти поверила в то, что все будет хорошо, когда дверь распахнулась, и в кабинет вошёл Матвей, а с ним висящая на его руке рыдающая Ангелина. Неприятный холодок дурного предчувствия мгновенно осел комом где-то в солнечном сплетении…

— Я клянусь тебе, Матвей! Это правда! — рыдала сотрудница Грифина. — У неё есть ребёнок! Синицкий Павел, в апреле исполнилось три года!..

Грифин заметил меня и нахмурился. Я стала медленно подниматься с кресла. Это совсем не тот сценарий, который я себе расписала. Сейчас я остро почувствовала приближение паники.

— …ты бросаешь меня, беременную твоим ребёнком, ради девки с нагулянным не пойми от кого пацаном?

У меня волосы зашевелились в предчувствие катастрофы. Честно, я не знала, что в тот момент из услышанного поразило меня сильнее: что его бывшая раскопала мою тайну или что она носит его ребёнка.

— Заткнись, Лина, — Матвей стряхнул цеплявшуюся за него женскую руку и двинулся ко мне. Глаза его полыхали гневом. — Диана, Павел — твой сын? Не тёткин?

— Лина от тебя беременна? — задала я встречный вопрос онемевшими губами одновременно с ним.

*Имелось в виду стихотворение Юны Мориц