— А откуда у тебя эти ложки? И как ты вообще узнал, что я их собираю? — нарушила я тишину.

Было бы неплохо разузнать, насколько глубоко Грифин уже копнул обо мне информацию. Ну и захотелось просто поговорить, чтобы стряхнуть нервозность.

— Я об этом ещё четыре года назад узнал, не помню, Рус сказал, что ли... А это важно?

Ещё как важно! Не могу объяснить, чем именно, но важно. Например, то, что он все четыре года обо мне помнил, да ещё и купил сувениры, намекает на серьёзные чувства. Ох, лучше себе не придумывать лишнего…

— Ты был в Брунее?

— Не, приятель по команде оттуда родом. Он привёз.

Вот! Об этом я и говорю! Похоже, все серьёзнее, чем мне казалось.

— Это как-то странно, Матвей, ты меня пугаешь, — созналась я.

— Да чем, Диан? Я разве когда-то скрывал, что ты мне нравишься? Просто Рахмат тогда он у нас у всех спрашивал, кому какой привезти сувенир, и я внезапно вспомнил о тебе…

— Но прошло столько времени, ты жил в Штатах, наверняка у тебя появилось много других знакомых девушек...

— Не парься, Ди, я просто не очень-то легко меняю свои убеждения и планы. Приехали.

Сейчас мне стало ещё страшнее. Это он о чём? Загадками изъясняется. Очень интересно, что он сказал матери и сестре. А вдруг они обо мне все четыре года знают? Думают, что я меркантильная стерва. Тогда Матвея отшила, а сейчас вцепилась двумя руками. Уф-ф, хоть разворачивайся и беги.

Но… поздняк метаться. Матвей сунул мне в руки торт, сам подхватил корзинку с цветами и, взяв меня за руку, повёл в подъезд.

— Ледышка, у тебя руки ледяные. Нервничаешь, что ли?

— А что ты им про меня рассказал? — еле слышно спросила в лифте.

— Ничего, — отрезал Грифин и прижал меня к стенке, встав почти вплотную, — если ты сейчас не успокоишься, я тебя поцелую.

Какая страшная угроза!

Вскинула на него взгляд и нечаянно облизнула губы. Синие глаза напротив налились тьмой, и все бы точно закончилось жадным и страстным поцелуем, но лифт приехал на нужный этаж. Двери открылись.

Ура, пронесло! Кстати, метод Матвея оказался действенным. Когда дверь квартиры открывалась, я вообще уже не боялась знакомства… потому что теперь боялась предстоящей ночи.

— Ой, какие чудесные цветы! Мои любимые!Спасибо, сынок. Ну проходите же скорее! — раздался приветливый голос, и мы шагнули через порог.

У Матвея очень красивая мама. Какой-то тёплой, уютной, располагающе-домашней красотой. И цвет глаз он взял от неё.

— Знакомьтесь, это моя Диана, — он подтолкнул меня вперёд и положил на плечи руки. — Диана, а это моя сестра Ольга, — а с сестрой они вообще не похожи, — и мама Светлана Павловна.

— Очень приятно, — я тепло улыбнулась и протянула Ольге торт.

— О, а я тебя знаю! Ты же дружила с Катей Лисуренко? — объявила она неожиданно.

— Да-а, — осторожно созналась я, мысленно перебирая в голове, чего мы с Катюней плохого могли натворить в прошлом, — мы и сейчас дружим.

— А я с её младшей сестрой общаюсь, ты меня наверняка не помнишь, но мы пару раз пересекались в квартире Лисуренок.

— Прости, правда не помню.

Вот в чем проблема маленьких городов! Всё друг друга знают. Не удивлюсь, если завтра позвонит отец и скажет, что кто-то видел мою машину в городе.

— Ой, да я все понимаю! Сама никого и не помнила из младшеньких братьев и сестёр своих подружек, пока не пришла в школу работать. А там как понеслось! — она сделала большие глаза.

И я рассмеялась. Оля очень обаятельная девушка и коммуникабельная. Как и ее мама. Мы легко и быстро нашли общий язык. Я рассказала, где работаю, что делаю, где живу. Матвей в лицах пересказал, как мы с ним познакомились — все, и даже я, смеялись в голос. Спустя четыре года и с его точки зрения наша встреча в боулинге действительно выглядело смешной.