***

Инга: Я узнала, какой у него парфюм.

НеСвятойПатрик: Обнюхалась?

Инга: Ну что уж… Было дело. Обнюхалась.

А ведь он специально несколько раз для этого присаживался к Инге под предлогом  чего-то спросить или обсудить. Нюхай, девочка, раз тебе так нравится. Парфюмы Павлу дарила жена, самые разные. В итоге Паша остановил свой выбор на изделии  Тома Форда.

НеСвятойПатрик: Все, я умер от ревности.

Инга: А вдруг ты пахнешь лучше. Давай, я понюхаю тебя, а, Пат?

НеСвятойПатрик: Хорошая попытка, Инга. Но – нет. Пока нет. Ну так что за парфюм у Его Морозейшества?

Инга: А что мне за это будет?

НеСвятойПатрик: А что ты за это хочешь?

Она откладывает телефон и задумывается. А, была – не была!

Инга: Фото.

НеСвятойПатрик: Восемнадцати сантиметров?

Инга: Пат, дело кончится тем, что на нашу первую встречу я приду с линейкой!

НеСвятойПатрик: Дело кончится тем, что я окончательно перетрушу.

Инга: Не смешно.

НеСвятойПатрик: Ты права, не смешно. Какое фото ты хочешь?

Инга: Глаза.

НеСвятойПатрик: Нет.

Инга: Ненавижу это слово. Я начинаю сомневаться, что так уж нравлюсь тебе. Ты постоянно говоришь мне «нет».

За дверью кабинета раздается голос Алены:

- Паша, ты скоро? Мы опаздываем!

В чат улетает наспех сделанное фото шеи и куска ключицы с припиской: «Убегаю, целую, не сердись»

***

Подлец. Мерзавец! И бессовестная морская звезда.

Инга разглядывает полученное фото. Эта расчлененка ее  когда-нибудь добьет. Но оно того стоило. У него красивая шея и ключицы. По крайней мере, одна, левая. Судя по тому, как хорошо читается под кожей ключичная кость, ни о каком лишнем весе речи не идет. Круг подозреваемых сужается. Но, черт побери, все еще широк!

Кто ты, странный человек, который в меня влюбился? Если не врешь, конечно.

Мысли, которые теперь постоянно крутятся вокруг одного конкретного человека, вызывают беспокойство и не дают сосредоточиться. По крайней мере, дома работать не получается. Может быть, заняться физическим трудом? Уборку, например, затеять?

Инга возвращается с балкона в гостиную. Квартира у нее большая – по крайней мере, для Инги одной. Трехкомнатная сорокапятка. Большая и неуютная. Ремонт здесь делали больше десяти лет назад, да и сделан был тот ремонт наспех – неряшливо поклеенные обои, линолеум положен кое-как, потолок в углах уже потемнел от пыли и кое-где потрескался. Может быть, Инга несправедлива к своему жилью, но ей здесь неуютно. По-хорошему бы вытряхнуть весь мусор, выбросить старую мебель, нанять бригаду и сделать качественный ремонт. Это как начать жизнь заново.

Инга трусит. Так и живет, по сути, в одной комнате, где она обустроила все по своему вкусу. Где многое осталось еще со времен  детства и студенческой юности. Где до сих пор пылится на шкафу подаренный папой огромный желтый СпаджБоб. В гостиной  все, как было при родителях, Инге не достало сил даже передвинуть со своих мест кресла, чтобы они не загораживали выход с балкона. А в комнате родителей просто завал, который у нее тоже никак не хватает духу разобрать. Там документы и вещи – те немногие, что уцелели при пожаре, и новые, что успели появиться за несколько лет. Все лежит не тронутым.

Инга проходит, по дуге обогнув кресло, на кухне ставит чайник. И зачем она вспомнила об этом? Зябко передёргивает плечами. Все равно не будет она ничего изменять в жизни. Для этого надо нырнуть в прошлое, а у нее не хватает духу.

Лучше любоваться на красивую мужскую шею. Разблокировав телефон и сощурившись на дым, Инга это и делает. Пепел падает мимо пепельницы, на пол и приходится отвлечься от любования и убрать упавшее. Курение в постели, как известно, одна из самых частых причин пожаров. Это Инга знала как никто. Как, впрочем, и ее отец.