— Смелый? — смотрю на него сверху вниз, а мальчика еще выше задирает голову. Еще и упрямый. Люди не бывают столь безрассудными.— Подобное поведение недопустимо, — от усилий сдержать вырывающуюся силу стискиваю зубы.

— Вы совершенно правы. Я того же мнения. Со студентами так обращаться нельзя.

Его дерзость просто не знает границ! Точно хочет разъярить меня, чтобы списать все на драконью несдержанность. Плохо. Очень плохо фениксы изучали возможных противников. Я прошел неплохую школу, и не так просто заставить меня действовать опрометчиво.

Глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться, и снова до меня долетает мягкий цветочный запах. Он обволакивает, кружит голову, кажется, проникает под кожу. Очень похоже на воздействие алхимических зелий.

Этого еще не хватало!

Отступаю. Снова обхожу всех, проверяя, не припрятал ли кто какой-нибудь артефакт.

Возвращаюсь, но стараюсь держаться на безопасном расстоянии.

— Как зовут?

— Ал… Алис… господин.

Заминка настораживает и, если это возможно, вызывает еще больше подозрений.

Слабый ветер, неожиданно налетев, раздувает медно-рыжие кудри. Многие юноши, да и мужчины тоже, носят длинные волосы, но именно у Алиса они почему-то раздражают. Может, говорят вызванные им подозрения и злость, но хочется его уничтожить, стереть с лица земли, чтобы ни мягкий аромат, ни яркость волос больше не напоминали о нем.

— Что это? — прихватываю блестящую на солнце ярко-медную прядь. — Вы пришли учиться на цирюльника? Не думаю, что у  вас будет столько времени, чтобы ухаживать за подобной гривой.

Мальчишка пытается отшатнуться, но я собираю в кулак длинные волосы и отращенным когтем срезаю их почти до затылка. Размыкаю пальцы, и пряди блестящей волной падают мне на сапоги — рыжее на черном. Ярко, контрастно и показывает истинное положение таких слабых существ, как люди, — у нас под ногами, умоляющие оказать им покровительство и обеспечить безопасность.

Поднимаю взгляд на мальчишку. Он совсем не выглядит умоляющим или униженным, скорее растерянным. Ветер по-прежнему треплет укоротившееся кудряшки, раздувает, забрасывает на лицо, запутывает в ресницах, а я… я смотрю на оголившуюся шею и не могу оторваться от мягких изгибов, от теплого сливочного цвета кожи, от трогательной ямки около волос. Она выглядит такой хрупкой и беззащитной, что на миг становится не по себе от того, что оголил ее. Будто сделал что-то постыдное, недостойное.

Сильнее ударяет в нос цветочный аромат, срезав волосы, я освободил придавленный и скрываемый ими запах шеи. Более сильный,  насыщенно-солнечный, оседающий на языке терпкими нотками.

Мальчишка, видимо, наконец понимает, что не стоит раздражать того, кто сильнее его и, покоряясь, опускает голову.

Вот это правильное поведение. Так и должен вести себя тот, кто хочет остаться незамеченным.

Его запах проникает все глубже, ускоряет кровь, учащает пульс. Не понимаю, что это за воздействие и чем грозит, поэтому отступаю.

Демонстрируя беспристрастность, срезаю волосы и остальным мальчишкам. Представляюсь. От узнавания кто перед ними, по шеренге людей прокатывается возбужденный ропот. Все… почти все склоняются на одно колено, даже девушки, умудряясь при этом кокетливо стрелять глазами. Кое-кто очень даже ничего, но… Не до этого мне сейчас. Не до этого. Придется им других охмурять. Только Алис не меняется в лице и продолжает стоять. Дерзко.

От неправильности всего происходящего ледяные иголки покалывают изнутри, просятся на поверхность — оградить, защитить, но усилием воли я снова их подавляю. Не стоит показывать свою настороженность потенциальному противнику. Наконец, и он опускается на одно колено, склоняя голову и подставляя оголенную шею. Продолжаю речь, а взгляд  невольно возвращается к по-детски тонкой шее с легким, золотящимся под солнцем пушком. Он притягивает. Кажется, должен пахнуть еще острее, если уткнуться носом в трогательную ямку. Ощутить кожей мягкость волосков. Интересно, насколько сильно человеческие волосы отличаются от драконьих?